– Ничего особенного, просто развлекаемся, смешивая благовония. Госпожа Масухо-но-сусуки заинтересовалась смесями, которые привезла с собой госпожа из Зимнего павильона.

– Конечно, я с такими ароматами незнакома! – Масухо-но-сусуки обмахивалась веером: видимо, аромат был слишком силен.

При виде этого сопровождавшая Сиратаму старуха изобразила притворно вежливую улыбку:

– Эти благовония много веков составляются в Северном доме по тайному рецепту.

– Это напоминает смесь благовоний «Куробо», так что состав примерно понятен, – отмахнулась Масухо-но-сусуки, и улыбка сошла с лица пожилой дамы-нёбо.

Кикуно торжествующе ухмыльнулась, а Масухо-но-сусуки отодвинулась от жаровни, словно потеряв к игре интерес.

– Свои благовония я составляю сама. Как вам? – спросила она с улыбкой.

Сиратама ответила с каменным лицом:

– Мне кажется, запах мускуса слишком силен. В целом похоже на жасмин, а что это?

Масухо-но-сусуки обрадовалась:

– Вы прекрасно разбираетесь! Это смесь тэйкэй – «прибрежных шипов» – и кисо – «желтой пары». Чтобы получить этот сладкий аромат, нужно при смешивании соблюдать строгие пропорции.

Кикуно хвастливо подхватила:

– Тэйкэй добывают из цветов терна, выросшего на спине белой водяной змеи. Кисо делается из глаз дрозда, которого с рождения поили только чистой водой. Из трех драгоценных благовоний страны Ямаути мы можем позволить себе использовать эти два без ограничений. – Она надулась от гордости. – Оба можно найти только в западных землях.

За спиной у Асэби Укоги утомленно вздохнула, но Масухо-но-сусуки вряд ли услышала ее. Очень довольная, она повернулась к Асэби.

– Ну? А какие благовония у тебя, Асэби-но-кими?

– Что? – Асэби до сих пор рассеянно следила за беседой, поэтому теперь захлопала глазами. Укоги, спохватившись, попыталась принять приличный вид, но поздно. Асэби были известны только те благовония, которые ей составляла Укоги. Точно она не знала, но вряд ли это было что-то выдающееся, изготовлявшееся по секретному рецепту восточных земель.

– Ах, простите, я в этом особо не разбираюсь.

– В чем – в этом?

– Я, наверное, дорогими благовониями – гвоздикой или мускусом – и не пользовалась никогда. Да и смешиванием никогда не занималась.

Потрясенная Масухо-но-сусуки заявила, что это, должно быть, шутка.

– Неужели восточный дом не может себе этого позволить?

– Прошу прощения! – громко вмешалась Укоги, видимо, не выдержав презрительных взглядов.

– Благовония госпожи благородные, секрет их изготовления передается из поколения в поколение. Полагаю, госпожа просто не задумывалась об этом, так как привыкла ими пользоваться.

– Но как же она ни разу не занималась смешиванием благовоний?

– Это странно для девушки из благородного дома Воронов! – перешептывались придворные дамы из Осеннего павильона.

Асэби, покраснев, потупилась, но Укоги, кажется, не собиралась отступать.

– Наша госпожа не очень крепка здоровьем. Поэтому ничего удивительного в том нет.

Придворные дамы обменялись удивленными взглядами: мол, и что с того? Атмосфера создалась странная, но тут, проявив понимание, тему сменила Кикуно.

– Госпожа слаба здоровьем – наверняка это оттого, что плохой воздух застоялся. Совсем скоро праздник хиина, ей должно стать лучше.

– Конечно, очищение Дня Змеи, праздник Дзёси! [6]

Про это Асэби знает. Во время церемонии очищения Дзёси скверну с тела переносили на кукол и сплавляли их по воде. Этих кукол каждый для себя изготовлял заранее, а некоторые носили их при себе.

Кикуно, увидев, что лицо Асэби просветлело, видимо, успокоилась и опять начала нахваливать свою госпожу:

– Госпожа Масухо-но-сусуки так прекрасно изготавливает кукол хиина!

– Ах, что ты такое говоришь, гадкая Кикуно!

Масухо-но-сусуки засмеялась в притворном недовольстве, а Асэби, обрадовавшись, что может поучаствовать в разговоре, вставила словечко:

– Я тоже их хорошо делаю! У меня куколка с собой!

Она не обратила внимания на недоуменные лица дам: «С собой?» – и с теплым чувством достала из-за пазухи скромную куколку.

– Кукла ведь отгоняет злых духов, вот я и ношу ее обычно с собой как оберег…

На этом месте, видимо, не сумев сдержаться, одна из дам прыснула в веер. Вслед за ней захохотали и другие.

Асэби вздрогнула и вытаращила глаза, одна в этом водовороте хохота. Судя по тому, как потупилась побледневшая Укоги, Асэби поняла, что смеются над ней. Но она не понимала, что тут смешного.