И вдруг всё вокруг замерло. Люди… звуки… повозка… хлынувшая на дорогу кровь…

Всё остановилось.

"Пусть они не умрут!" – отчаянно подумала я.

А в следующее мгновение оказалась на тротуаре, рядом с тем смым малышом и его матерью.

Голова закружилась, глаза заволокло слезами, но я присела рядом с малюткой и улыбнулась ему. Малыш улыбнулся в ответ. Все пошли на дорогу, а ребёнок не хотел от меня отходить, и тянул мать за руку. Женщина вспылила, отругала его, и повела на расчерченную полосами землю, но в этот момент раздался скрежет, крики, и под повозку попал какой-то мужчина.

Началась паника, а я стояла и думала, что же я сейчас сделала – спасла женщину и ребёнка, или убила того мужчину?

– Пошли отсюда, – недовольно проговорил Димон, утягивая меня за руку.

Мы перешли через дорогу, огибая место, где стояла смертоносная повозка и лежал бесформенной кучей мёртвы человек, из-под тела которого расплывалась ужасающая кровавая лужа. Я постоянно оглядывалась, но Димон настойчиво тянул меня за руку, удаляясь от места страшного события.

– Да чего ты там не видела? – вдруг разозлился он. – Хочешь, чтобы в свидетели загребли? Мне тоже мужика жалко, но ему уже не поможешь, а нам лишние тёрки с полицией не нужны?

Я не поняла ни слова, но перестала упрямиться, положившись на мнение человека, знакомого с порядками этого места. Он лучше знает, что нужно делать, когда случается такая беда. Хотя, я постаралась бы помочь пострадавшему человеку, а если помочь уже нельзя, попыталась бы оградить других от этого жуткого зрелища. Но последнее, что я видела, прежде чем мы скрылись за углом, была огромная толпа любопытствующих, собравшаяся вокруг умершего человека. Толпа… Я не знала, где нахожусь, но мою родину и это место объединяло одно – толпа всегда безжалостна. Как же я ненавидела толпу! Даже здесь и сейчас я воспылала ненавистью к этой, глазеющей и не испытывающей никакого сострадания к погибшему, толпе.

Они с тем же интересом смотрели бы на то, как убивают моих родителей. Да и на мою смерть с удовольствием поглазели бы. Так стоило ли так переживать за ту женщину с ребёнком? Ведь сейчас она стоит там, смотрит на того, кто занял её место, и даже не заботится о том, что её сын видит ужасную картину чьей-то смерти, которая останется в его памяти на всю жизнь. Может, она и сама заслужила смерти? Может, все они достойны только смерти? Да и этот ребёнок, когда вырастет, станет таким же зевакой, с лишённым сострадания интересом, взирающим на чужие страдания.

Димон вдруг закричал и упал. Я оторопело уставилась на него, не понимая, в чём дело. Но вот, мой взгляд упал на его руку, ту руку, которой он приобнимал меня, уводя с места трагедии. И вскрикнула от увиденного – от локтя и до запястья с внутренней стороны рука была обожжена до такой степени, что ткань рубахи истлела, оголяя покрывшуюся волдырями кожу.

– Это что за хрень? – прошипел сквозь зубы парень, глядя почему-то на мой бок.

Я тоже посмотрела, провела рукой по спине и обнаружила, что халат в том месте, где с ним соприкасалась рука Димона, тоже обгорел. Ткань крошилась, как глиняная корка, обнажая спину.

Но у меня ожогов не было, а в широко распахнутых глазах пострадавшего парня разгорался настоящий ужас. Я поняла, что сейчас опять останусь одна, и тоже испугалась.

Димон увидел мой страх и немного расслабился.

– Ты не пострадала? – спросил он, осторожно вставая и придерживая здоровой рукой обожженную.

Я отрицательно помотала головой, но тут же кивнула, и в результате пожала плечами.

– Ясно, пошли. Здесь аптека рядом, возьмём мазь от ожогов, и тебе от стресса что-нибудь.

И мы пошли, Димон больше не пытался ко мне прикоснуться, только шёл рядом и с опаской посматривал. Я понимала, что он подозревает меня в намерении навредить ему, но это произошло не осознано. И пусть это будет ложью, но я до последнего буду отрицать свою причастность к ожогу.

Мы зашли в красивую лавку, где всё было в белых тонах. Я никогда не видела столько белого цвета, сколько увидела за последние сутки. Димон купил какие-то снадобья и повёл меня дальше, не обращая внимания на любопытствующие взгляды двух женщин-торговок.

Когда Димон подвёл меня к огромной высокой башне, я не поверила, что он живёт здесь. Но парень достал из кармана старых вытертых местами штанов связку ключей, повозился возле металлической двери, и она с писком открылась. Что у них за механизмы такие, постоянно пищащие, как обезумевшие мыши? В башне мы поднялись по ступеням в красивую, уставленную горшками с цветами комнату, вошли через разъезжающуюся стену в маленькую волшебную коробку без окон и дверей, которая перенесла нас в другое помещение. Здесь было две двери, в одну из которых мы и вошли. Неужели это дом, в котором живут люди? Здесь было много, очень много всего. Мебель, картины, разнообразные предметы, назначения большинства из которых я не знала, на больших окнах большие же занавеси, со множеством складок. Этой ткани хватило бы на десяток костюмов для выступлений!