– Да-да, доктор Вас искал. Оденьте, пожалуйста, халаты, я Вас провожу.

Гриша утонул в одноразовом больничном халате, полы волочились по полу и мешали ходить, он придерживал их руками, чтобы не отставать от нас. Реанимационная палата находилась в другом конце корпуса, и мне казалось, что мы никогда туда не дойдем – нас все время что-то отвлекало или задерживало: врачи, идущие нам навстречу, останавливали медсестричку Анечку и давали ей ценные указания, другие медсестры интересовались нашей процессией и какими-то делами Анечки, один больной с капельницей попросил поправить ему катетер, – и это на каждом шагу. А я нервничал все больше.

Наконец мы пришли. В Дашиной палате стояло еще 3 кровати. Одна была пуста, на второй лежала неподвижно пожилая грузная женщина, вся опутанная трубками. Пациента на третьей кровати осматривал врач.

Даша лежала с закрытыми глазами. Ее дыхание было почти незаметно. Лицо было белее чем больничные простыни. Темные волосы разбросаны по подушке – как змеи на голове Горгоны. Я наклонился к ней и убрал прядь волос со лба.

– Дашутка…

Ее веки дрогнули. Гриша обошел кровать с другой стороны и, потянувшись к маме, задел капельницу – Анечка еле успела ее поймать, и зашипела пронзительно.

– Осторожно, молодой человек! – и вздернула глаза на меня – не обижусь ли.

А я смотрел на Дашу. Какая же она была худая и беззащитная… ведь в этом я виноват. Я потерял ее из поля зрения – слишком многое отвлекало мое и без того неустойчивое внимание.

– Даша, ты слышишь меня?

Ее веки медленно поползли вверх в попытке открыть глаза – было видно, что ей дается это с трудом. Я наклонился к самому ее уху.

– Ну и как это понимать, жена моя?! Могла бы просто попросить развод.

Она фыркнула вяло и натужно, можно сказать, по-эстонски, произнесла в ответ еле слышно и очень медленно: «Заметьте, а ведь не я это предложила!» Каждое слово как неподъемный булыжник, который норовит упасть и укатиться, и я был несказанно рад тому, что она осилила эту фразу.

Я взял ее руку – значительно потеплевшую с момента последнего касания.

– Смотри кто еще пришел тебя навестить.

– Это я, ма! Я здесь!

Даша прикрыла глаза, как будто ей было больно смотреть на сына, по ее щекам побежали быстрые струйки.

– Прости меня, Гриш! Прости… Прости… – Ее шепот был еле разборчив. Это было совсем не похоже на мою жену, и я растерялся. А Гриша нашелся. Хотя он тоже вытирал непрекращающиеся слезы. Похоже, он точно знал о чем поговорить.

– Ма, тебя не было почти сутки! Рассказывай, что ты там видела. Ведь есть там что-то?

Поначалу я опешил. Поднял удивленные глаза на Гришу – он смотрел на нее, периодически вытирая рукавом слезный поток. Даша приоткрыла глаза – но уже не так обреченно – или мне это только показалось… Неважно! Главное что она ответила.

– Сынок, всех нас видела. Но как-то странно, вперемешку. Никакого света в конце тоннеля – сплошная тьма, по которой блуждаешь, и ориентируешься только по звукам. Я слышала Марусин голос и папин как один… Папа говорил ей: ты моя вселенная. Но это одновременно был и Марусин голос, и папин. В общем, бред…

Бедная Даша! Она слышала нашу с Марусей болтовню, и это было последнее что ей запомнилось…

Даша сжала мою руку.

– Тебе не надо уходить от нас.

– Дашутка, да не думал я никуда уходить! Ты чего это?

– Я просто под кайфом, ты же видишь… – Она попыталась улыбнуться, но уголки губ предательски поползли вниз. Тогда она сжала мою руку еще сильнее – и откуда столько силы в ослабленном тебе?! – Не иди туда. Если сможешь… еще не поздно, мы справимся без твоего геройства.

– Ок, не пойду, не волнуйся так! Да и какой из меня герой – ты же знаешь!

Но она уже не слышала меня – я понял это сразу. Сознание как будто отключилось. Она закрыла глаза и замерла на подушке.

– Так, быстренько покидаем помещение – больную нельзя переутомлять. – Сердитый голос доктора привел меня в чувство.

Мы с Гришей вышли из палаты и понуро пошли по коридору.

– Давай еще и к Марусе заглянем.

Я посмотрел на него внимательно.

– Точно сейчас?

– А чего ждать то? Конечно сейчас.

– Только про маму пока что ничего не говори.

– Ну, мог бы и не уточнять – и так все понятно…

Одолжите мне два поцелуя

Для меня и моей единственной.

Обещаю, вам все верну я

А сейчас просто время такое…

Сердце жмет в ожидании выстрела.

Не пожадничайте – дайте колкостей