Соня трясется, пока держит руль, и я закатываю глаза. Есть идея, но весьма порочная. Но учитывая, что скоро она уйдет из моих рук, как песок сквозь пальцы, то можно и пошалить.

— Ну и что ты трясешься как эпилептик? Чего боишься?

— Совершить ошибку.

— Я могу помочь, поднимай зад.

Она смотрит недоуменно, приоткрыв свои пухлые губки, но делает, как говорю. Я сажусь под нее, от чего она непроизвольно вздыхает.

— А так можно?

— Сегодня можно. Теперь уверенно хватайся за руль, — руковожу ее руками, мысленно представляя, как малышка трепетно держит мой член.

— Вот так? – спрашивает она, невольно елозит попкой и молчит, когда чувствует мой бугор. Она прекрасно знает, что это и для чего. Но ни разу не заикнулась. Ни утром в ванной, когда порой вставал за ее спиной, смотря, как она чистит зубки. Ни на кухне, когда она моет посуду, а я что-то достаю из шкафа.

Эти порочные шалости должны были привести к определенному результату. В итоге я бы поимел ее. Не зря же кончаю уже пару лет с ее именем в голове. Но теперь все влажные мечты придется оставить, убить свои надежды и надежны этой девчонки.

— Вот так очень хорошо. Теперь нажимай газ. Плавно. Умница, — проговариваю я, носом зарываясь в шелк ее волос. Медленно двигая бедрами в так с ней. – Трогай.

Убираю руки с руля, давая ей возможность вести, и накрываю ее животик. Собираю ткань ее маечки, внутренним зверем воя, что никогда не окунусь в ее тугую влажность. Что никогда не познаю вкус ее поцелуя.

Я могу только потрогать. Это нравится мне. И ей нравится, когда мои руки помогают ей познать то, что не принято называть вслух.

Мы двигаемся по дороге блуда и едем в вечерних сумерках. Еще немного. Еще чуть-чуть.

Не выдерживаю. Придется ей сегодня немного постараться.

— Сверни на обочину, — прошу хрипло, чувствуя, как горит пах.

Она шумно выдыхает и делает, как говорю. Прелесть наших отношений в том, что она всегда делает, как говорю я.

Нащупываю рычаг и делаю кресло лежачим, отклоняя Соню к себе.

— Я еле успела затормозить.

— А я уже не успеваю, — беру ее одну руку и тяну себе на пояс брюк. – Сделай мне хорошо.

— Герман, — тянет она руку в джинсы, отодвигает пояс брюк и вздрагивает, касаясь головки. Меня как током по всему телу пробивает. Ох, да, малыш, вот так. – Я же окончила школу.

— Верно. Моя девочка совсем выросла, — расстегиваю ее брючки, забираюсь в трусики и закрываю глаза, когда чувствую обильную влагу. – Хочет сладенького.

— Хочу быть с тобой.

Ох, как бы я тоже хотел. Как подкупает ее откровенность. Ее невинность и покорность.

— Ты и так со мной, — чуть толкаюсь в ее ручку, целуя шею. Одной рукой задираю маечку, чтобы быстрее сжать розовый сосочек. Другой начинаю поглаживать мягкие губки.

Она водит по члену пальчиками, выгибая хрупкую спинку, а я понимаю, что долго не выдержу.

— Я правильно делаю? Он такой большой и твердый.

— Все из-за тебя, моя прелесть, — дергаю я рукой сильнее, все чаще задевая клитор. Готов выть от нежности, что дарит мне она. Поворачивает голову, и я поддаюсь порыву и лижу ее губки. Она раскрывает свои с выдохом, и мы впервые целуемся. Первый и последний раз. Языками сплетаемся. Пока ты так часто накачиваешь мой хер. Распространяешь по нему влагу. Так часто дышишь, внезапно замирая и дергаясь в приступе оргазма. А я сжимаю челюсти, чтобы брызнуть в ее руку спермой. Она достает руку и часто дыша рассматривает ее в свете фонаря, что освещают наш маленький секрет.

— Оближи пальчики, — умоляю я и задыхаюсь, смотря, как она обсасывает каждый. Словно самый лучший десерт. Отдать ее другому – преступление, но разве у меня есть выбор. Пусть лучше она будет счастлива, но с деньгами. Чем мы будем скитаться, перебираясь куском хлеба. На много ли хватит наших чувств?

Немного понежившись в порочной неге, я пересаживаю малышку на соседнее сидение и начинаю включать подонка.

— Приведи себя в порядок и убери с лица дурацкую улыбку. Еще подумают, что между нами что-то есть.

Она поджимает губы и быстро уводит взгляд. Глаза на мокром месте, но она приводит себя в порядок и ничего не отвечает.

— Мы домой?

— Ты давно хотела посмотреть гонки.

— И именно сегодня ты решил разрешить? –язвительно спрашивает она. – Из-за того, что произошло?

— А что произошло? — хмыкаю я, на что она резко поворачивается и гневно рассматривает мое лицо.

— Ты подонок.

— Ты и так это знала. Только вот это не мешало тебе тереться об меня при каждой удобной возможности, — трогаюсь я с места и устремляюсь к месту общего сбора.