Шрифт:
Я набираю в лёгкие воздух и зажмуриваюсь, готовясь начать кричать, однако меня опережает сам Сосновский.
– СУКА! – внезапно орёт он. – НАЗАД!
Он пятится в меня, и мы оба наталкиваемся на верзилу, стоящего позади.
– Поднимите руки вверх! – по улице разлетается многократно усиленный громкоговорителем голос человека.
– Вы окружены!
Я распахиваю глаза. Из-за машин выходят люди в максах и с автоматами. Лазерные прицелы нацелены на моих похитителей.
– Отпустите девушку!
– говорит командир, тоже одетый в форму спецназовца. – И никто не пострадает!
Сосновский продолжает громко материться, но с места не двигается.
Чувствую, как руки охранника, сжимающие меня в стальном захвате, постепенно ослабевают.
– Лина!
– Сюда!
Позади людей в максах я замечаю Макса и Эда.
Они кричат и машут мне руками, приближаясь.
Ноги будто ватные, я почти их не чувствую…
Но всё же нахожу в себе силы и дёргаюсь вперёд.
– Отпусти её! – кричит Макс.
Он на два шага опережает Эда.
Резко дёргаю руки и мне удаётся высвободиться из захвата опешившего охранника.
Макс совсем близко…
В громкоговорителе вопит чей-то голос. Всё происходит так быстро, что я не успеваю ничего понять.
Рука Макса притягивает меня к себе и слегка разворачивает.
Я замечаю, как Сосновский тянется в карман и…
В его руке блестит что-то, а потом раздаётся оглушительный выстрел.
Мы с Максом падаем на землю.
Звучат другие выстрелы, но я уже ничего не вижу. Я накрыта горчим мощным телом.
Поворачиваю голову.
Мужчины в формах начинают надвигаться на Сосновского и его охранников, держа их на прицеле. Кажется, один из верзил сильно ранен.
Вскоре Сосновского валят на асфальт в нескольких метрах от нас. Он утыкается лицом в землю. Спецназовцы заводят ему за спину руки и надевают наручники.
– Вы пожалеете! – брызжет слюной пожилой мужчина. – Не знаете, с кем связались!
От его голоса по телу прокатывается волна паники. Меня бьёт крупная дрожь…
– Макс, - шепчу я, пытаясь пошевелиться. – Макс…
Давление его тела ослабевает. Он поднялся?
Быстро оборачиваюсь.
Надо мной склоняется Эд. Он держит за плечи Макса, который зажимает левой рукой правое предплечье.
Господи…
Его белая рубашка на глазах становится красной от крови.
Лицо Макса кажется бледным… Но, несмотря на это, он счастливо смотрит на меня.
– Я же говорил, что всё будет хорошо, Ангел, - белые как полотно губы изгибаются в ухмылке.
– Ты… ты… ранен… - я хватаю ртом воздух и тянусь к его руке, но меня тут же отстраняет человек в белой одежде.
– Отойдите, девушка, - говорит врач. – Мне нужно его осмотреть.
Я беспомощно сижу на асфальте, содрогаясь в беззвучных рыданиях.
Из-за спины Эда выходит незнакомый мне человек в тёмном костюме. По возрасту он ближе к Сосновскому.
– Лёня, - обращает он к похитителю, всё ещё лежащему на земле. Голос человека полон злорадного торжества. – Вот мы и встретились, дружище.
Сосновский тут же затихает и перестаёт сыпать проклятьями. Пристально смотрит на своего знакомого.
– Пакуйте его и в участок везите, - отдаёт команду этот таинственный мужчина. – Там пообщаемся.
Силы окончательно покидают меня.
Чувствую, как кто-то подхватывает моё тело на руки и куда-то несёт.
Я смотрю в безоблачное небо.
Чистое, ясное. И совершенно равнодушное к нашим страданиям.
Сердце всё ещё сковывает страх. Страх за жизнь Макса.
Мой разум отказывается верить, что самое страшное позади.
23
Ангелина
– Тебе нужно в больницу, - говорит Эд, садясь на водительское место.
Конечности у меня будто деревянные, ничего не чувствую.
Отворачиваюсь к окну, глядя, как Макса сажают в карету скорой помощи.
– Зачем? – бесцветно спрашиваю. От пережитого стресса на меня вдруг накатывает волна всепоглощающего безразличия к происходящему.
– Нужно убедиться, что с тобой всё в порядке, Ангел, - взволнованно говорит Эд.
– Не называй меня так! – внезапно для самой себя огрызаюсь я.
Неужели после всего, что было, Эд до сих пор надеется вернуть всё, как было?
Сейчас мне хочется укрыться с головой самым тёплым в мире одеялом и ни о чём не думать. Ничего не чувствовать… ничего…