У меня брови вверх ползут от её заявлений.

– Кстати, - продолжает она как ни чём не бывало.
– Ты из-за них сопли на кулак наматывала все эти три недели?

Чувствую, как мои уши начинают гореть.

– Я... я... не...
– запинаясь начинаю оправдываться.
– Ничего я не наматывала!

– Ну да, конечно, - ба окидывает меня скептический взглядом.
– Будет она мне тут рассказывать! Я-то сразу поняла, что тут дела сердешные! Который твой жених-то?

Складываю раки на груди, а во рту внезапно пересекает.

– Ни один из них!
– уверенно заявляю я.

– Эх, Линка, - лукаво подмигивает она.
– Ты чё, сразу двум что ли голову морочишь?

Я краснею как помидора на грядке и снова лепечу в ответ что-то несвязанное.

– Да я... я... не...

– Ну чего застеснялась сразу?
– она кладёт горячую ладонь мне на плечо.
– Я женщина современная, на своём веку всякого видела. У нас вон тётя Тома из четвёртого дома, - она переходит на заговорщицкий шёпот.
– Сперва с трактористом встречалась, а потом ещё и с продавцом из магазина местного начала воду мутить. Ну и они того самого...
– она многозначительно ухмыляется.

– Чего самого?
– удивлённо переспрашиваю я.

– Ну того, - округляет глаза бабушка.
– Втроём короче.

Пока я не знаю, куда глаза девать от смущения, бабушка продолжает.

– Как это у вас, молодых называется?
– она морщит лоб, припоминая.
– Шведская семья. Вот.

У меня аж дыхание перехватывает от осведомлённости бабушки.

– Только потом тракторист спился, она с Борькой-продавцом осталась. Но по Витьку всё равно горевала.

– Ох...
– выдыхаю я.
– Жаль тракториста-то.

– Да они уж не молодые были. Все за шестьдесят. Тем более, он сам виноват - меньше пить надо!
– отрезает ба.
– Я вот против алкоголиков. А против любви нестандартной ничего не имею! И вообще...

– Бабуль, ну хватит уже!
– не выдерживаю я.

– Хватит, хватит!
– сварливо передразнивает меня она.
– Стеснительная какая нашлась. Вон лучше, губы иди накрась, а то бледная как смерть, - бабушка протягивает мне свою малиновую помаду.
– Женихов распугаешь!

Я не могу сдержать улыбку, но от предложенной косметики отказываюсь.

Бабушка машет на меня рукой с видом «ничего-то ты не понимаешь, молодая ещё».

После этого она снова возвращается на кухню.

– Ну что, парни, может, по беленькой?
– с этими словами она достаёт из шкафа бутылку с прозрачной жидкостью.
– На сон грядущий.

А потом, не дожидаясь их ответа, начинает выставлять на стол различные соленья, сало и прочее содержимое холодильника.

Смотрю за реакцией Эдуарда и Максима. Они кажутся удивлёнными, но, вроде бы, вполне доброжелательно настроенными.

– Наверное, - говорю я, стоя в дверях и теребя подол платья.
– Эд и Макс уже хотят уехать. Импора.

Я делаю особенное ударение на последнем слове, давая понять моим несносным боссам, что не собираюсь их и дальше терпеть в своём доме. Не после того, что они со мной сделали всего час назад...

– Да нет, - пожимает плечами Эдуард.
– Вообще, я никуда не тороплюсь. Вот Максу и правда нужно ехать, правда, друг?
– он хлопает ладонью по плечу блондина.
– У тебя ведь куча дел!

Макс сбрасывает руку Эда и отвечает с невозмутимым видом.

– Вовсе нет, дружище, поверь, сегодня я никуда не спешу!

Они обмениваются взглядами, а потом переводят их на меня.

– Ну вот и отлично!
– отзывается бабушка, которая уже успела заставить весь стол своими припасами.
– Кто же женихов на ночь глядя выгоняет?

Мне снова хочется провалиться сквозь землю. Ну вот зачем она про женихов-то?

– Знаешь что, Линусик, - она вдруг бьёт себя по лбу и делает вид, будто совершенно случайно о чём-то вспомнила.
– Я совсем забыла! Мне же надо к тёте Наде сходить. Она просила меня сегодня к ней зайти. Будем банки крутить... с вареньем клубничным. Там его столько...
– она разводит руки в стороны.
– До утра, наверное, не управимся! В общем, ты тут сама сможешь?

– Баб... то есть Люда, ты чего?!
– я округляю глаза от ужаса, не желая, чтобы она так быстро покидала меня. Прекрасно знаю, что никакой клубники у тети Нади нет. И варенья тоже.
– Не уходи!

– Не, ну ты интересная такая! А кто же соседке поможет?
– бабушка уже стоит возле двери и обувается.
– Всё, я пошла. А где гостям постелить, сама разберёшься!
– она снова подмигивает мне, набрасывает себе на плечи тёплый платок и выходит, тихо прикрыв за собой дверь.

Секунду стою зажмурившись и боюсь обернуться.