Женя вспоминает, как плясала вокруг него мать Джилл. Да и без этого не трудно понять — такого с руками и ногами должны были давно оторвать.

Сон передёргивает плечом и направляет лошадь к ближайшему повороту, за котором открывается вид на добротные, крепкие дома.

— Работа напряжённая у меня, дел много, — отвечает он. — Да и… — усмехается, бросая на Женю лукавый взгляд, — ту самую найти хочу.

Она фыркает:

— Такого не бывает.

— Той самой не бывает? — уточняет он с искренней заинтересованностью и останавливается у высоких тяжёлых врат.

— Неа, скорее мужчин, которые так говорят. Или даже думают. Мы приехали? Прискакали?

— Да, — спешивается он и тянет к ней руки, чтобы помочь слезть на землю. — Только, когда войдём, не кричи…

Глава 20. Невероятная истина, или «Да не старая я!»

— А… почему это я должна кричать? — Женя выгибает бровь.

— Просто не пугайся, и лису держи крепче, — предупреждает Сон и отворяет врата. — Иначе встревожишь их.

Во дворе, у высокого крыльца его крепкого, тёплого дома, тут же подскакивают собаки. Чёрные, с блестящей и нагретой на солнце шерстью, со сверкающими глазами, они принимаются оглушительно лаять и скалиться. Такие и медведя завалят, если бросятся стаей, не то что человека… И ни одна не привязана.

В детстве Женю кусали бродячие псины, одна из них даже была огромной такой кавказской овчаркой. Но почему-то это не оставило на ней отпечатка в виде боязни хвостатых друзей человека.

И всё же эти собаки, как собственно, и лошадь, с их лоснящимися чёрными шкурами и острыми зубами будто принадлежат адскому пеклу.

А Сон — Аид, не иначе.

А раз так, значит, они его слушаются.

И опасаться нечего.

— Ладно, — выдыхает она, проходя вперёд, — я тебе доверяю.

Собаки подступают к ней угрожающе, будто готовясь к прыжку. Только вот Сон делает жест, бросая спокойное, но жёсткое: «свои», и те начинают неуверенно вилять хвостами. А затем и вовсе обступают его с Женей и превращаются едва ли не в котов, ластясь у ног хозяина, то и дело бодая его лбами.

— Ну-ну, хватит, — усмехается Сон и не выдерживает, чешет их за холку, смеясь, когда один из псов подпрыгивает и лижет его в щеку.

— Чёрное море собак… — выдыхает Женя. — Зачем тебе столько?

— Да вроде немного, — поднимается он по ступеням и открывает дверь.

Один из псов тем временем бодает ладонь Жени, предлагая его погладить.

Лис же решает притвориться меховым воротником, ошарашенно наблюдая за сворой.

— Пожалуйста, — шепчет он Жене на ухо, — идём в дом! Скорее…

Она с опаской проводит ладонью по звериной морде и спешит к Карсону.

— У нас собаку можно научить не кусать, но как они так переменились всё же и ластятся?

Он пожимает плечами и пропускает её в уютный полумрак комнаты.

В доме у него чисто и спокойно, аккуратная прихожая почти пуста, освещается маленьким окошком, под которым стоит широкая лавка, и свет поблёскивает на сундуке у противоположной стены. И тонет в стылой воде, что мерцает в ведре, над которым подвешен ковш.

— Так хозяин спокоен, и они спокойны, — отвечает Сон. — Во дворе у себя находятся, опасности нет. Чего им злыми быть? — он открывает перед Женей дверь в столовую. — Милости прошу.

— Спасибо.

Женя отпускает лиса и с опаской проходит дальше, удивляясь, насколько же этот дом отличается от того места, где живёт мать Джилл.

— Как-то опасно теперь тут находиться.

Сон приподнимает брови.

— О чём ты?

— Если захочу убежать — там собаки, — с опаской улыбается она. — А если ты будешь зол — будут злы и они.

— А мне есть с чего быть злым? — он отодвигает от дубового стола стул и кивком приглашает Женю присесть.

Сам устраивается напротив, спиной к окну.

— Я боюсь, что хоть и расскажу правду, ты не сможешь это нормально воспринять.

Она садится и окидывает столовую цепким взглядом. Вдруг поблизости окажется нож?

И он действительно находится, воткнутый в деревянную доску неподалёку.

На кухне порядок, как и везде. Большая печь, связки трав над ней и «раковиной», горшочки и баночки на полках, шкафчики без заслонок и с ними, в которых хранится съестное.

Джек тоже осматривается и, стараясь вести себя незаметно, мягко спрыгивает на пол и юркает под лавку.

Карсон хмыкает, обдумывая Женины слова, и подпирает голову кулаком, прожигая её внимательным и выжидающим взглядом.

— Молчание тоже нам не поможет. Говори, смелее!

— Ну, в общем, если есть магия, значит, и всякое необычное может быть, так? Скажем, другие миры, непохожие на этот. Что думаешь?

— Мм, ты про Рай и Ад? Думаю, так и есть, — кивает он.

— Нет, не совсем, — от волнения она закусывает губу. — Скажем мир людей, такой же, как этот. Но другой. Понимаешь?