Они похрустели салатом, дружно похвалили сочную брынзу. Оксана отложила вилку:

– - Ты ешь, ешь... Я пока буду рассказывать. Не возражаешь?

– - Давай!
– - Медведев быстро вылавливал черные шарики маслин и кусал от пучка зелени, свернутого им в трубочку.

– - Вот слушай! Жили мы еще в Белоруссии, муж решил заняться бизнесом -поехал в Польшу, повез пятнадцать литров спирта. Приехал и без денег и без спирта. Еще и женщину завел, нашу. Там, видно, и познакомились. Однажды звонит: "Виктора Григорьевича, пожалуйста".
– - "Виктора Григорьевича, -говорю, -- нет дома".
– - "Ах, извините", -- вешает трубку. Приходит муж, я ему говорю: "Тебе какая-то мадам звонила". Он глаза в кучку -- я все поняла. Хоть бы научил ее -- если жена подойдет, спросить Машу, или Глашу, или аптеку.

– - А что, ему женщина позвонить не может?
– - заступился Медведев, накалывая на вилку ломтик помидора.
– - Дела какие-нибудь. Мне часто звонят...

– - Тебе, может, и звонят по делам, а какие у него дела могут быть, кроме этих?

– - Не пойман -- не вор, -- пожал плечами Медведев и приподнял бокал.
– Твое здоровье!

– - И тебе не хворать...
– - Оксана пригубила.
– - Мне его и ловить не надо -- я и так все чувствую.

– - А выходила замуж -- любила?
– - Медведев сделал вид, что не замечает назойливого взгляда официанта, вышедшего к дверям и пытающегося, словно он был глухонемой, с помощью жестов вызнать, не пора ли подавать креветки.

– - Да, по любви. Он же такой здоровый, красивый был. А потом стал опускаться. Все от безделья... Приходит как-то меня с аэробики встречать, а мне говорят: "Там за тобой папа пришел..."

Оксана отодвинула тарелку. Они помолчали. Официант, привстав на цыпочки и приложив козырьком руку, выглядывал, что происходит на столе. Медведев кивнул. Приплыли креветки в сладчайшем соусе фальшивой улыбки -- мир, дружба между народами, чего изволите? Вкусно запахло морем, укропом, распаренным рисом, свежим лимоном...

– - А что у тебя за бизнес был?
– - Оксана дождалась, пока официант расставит тарелочки для ополаскивания рук и уйдет, поводя плечами.
– Расскажи...

Медведев улыбнулся и, поедая креветки, стал неторопливо вспоминать, как десяток лет назад московские друзья-писатели втянули его в книжные дела, он открыл в Ленинграде филиал издательства, бизнес пошел -- в стране был книжный голод, к его складу стояла очередь грузовиков, -- появились деньги, он поездил по заграницам, купил большую квартиру, поменял несколько машин, и в свое сорокалетие, которое справлял в подвале оптового книжного склада, отделанного на манер супермаркета, вдруг задумался -- кто он: писатель или издатель?

– - Поверишь?
– - Медведев не спеша подбирал с тарелки рис, мелко резал мясистые хвосты креветок.
– - Каждый вечер сидим с женой -- весь диван в деньгах -- и раскладываем: это туда, это сюда, это в банк, на эти валюту купить... Сыну тогда лет тринадцать было, он меня спрашивает: "Папа, а мне что, потом ваше дело продолжать, книжками торговать?" И что-то так тошно сделалось... Неужели, думаю, так и буду сидеть на этом золотом дне?..

Медведев налил себе воды, отхлебнул, задумался, припоминая.

– - Десять дней сорокалетие отмечали -- друзья, родственники, гости, приемы на работе, дома.... Все меня нахваливают -- молодец, такое дело организовал, такие обороты, столько людей в подчинении... А мне тошно. Ну, всех напоили, накормили, по домам развезли...
– - Медведев отложил нож с вилкой, глотнул вина.
– - Пошел выхаживаться на Смоленское кладбище. Я там раньше по утрам бегал, пока в эту работу не втянулся. И вот иду -- накануне снежок выпал, чисто, часовенка Ксении Блаженной Петербургской бирюзовым кубиком светится. Зашел, постоял. Пахнет так приятно, а на душе маета. Женщина, которая свечи продавала, на меня глянула и говорит: "Сынок, ты обойди часовню три раза и поговори с Ксеньюшкой. Как с мамой поговори. Бог даст, она тебя вразумит..."

Поставил свечки, пошел. Обхожу уже в третий раз -- надо против часовой стрелки идти -- и молитву шепчу: "Матерь наша, Святая Ксения Блаженная Петербургская, моли Бога о нас, вразуми меня, подскажи, как жить дальше..." Вдруг мобильник в кармане пиликает! Я его пытаюсь на ощупь отключить -- не отключается. Отошел в сторонку: "Слушаю!" Думал, жена беспокоится, не помер ли я там. А это девчонки мои с оптового рынка звонят: "Сергей Михайлович, у нас хотят всю "Детскую Библию" на корню забрать, но просят скидки. Детский дом из Пскова. Что делать?" Я между могил подальше в снег залез и говорю: "Сколько у вас ее? Сорок пачек? Вот и отдайте все бесплатно. Да! Бес-плат-но!"

И как швырнул этот мобильник за тополя -- только вжикнул. И сразу легче стало! На хрен, думаю, все эти деньги, прибыли, торговля. Поверь, я в те годы ничего нового не прочитал! Нет, был десяток книг... А остальное -такая мразь хлынула, что хоть обратно цензуру вводи! И сам ни одной стоящей вещи не написал, только дневники вел...

– - Ну и что дальше?
– - нетерпеливо подсказала Оксана. Вилка с куском бледно-розового мяса застыла в ее руке. Терраса ресторанчика опустела, и в глубине, за стеклянной перегородкой бармен разжигал огонь в камине. Официант восторженно тыкал пальцем в экран телевизора -- негра в наручниках сажали в машину.