– Признаюсь, не ожидал вас увидеть, Феликс Эдмундович.

– А я то как не ожидал!-слегка обескураженно ответил Корвин, пожав крепкую ладонь, и разглядывая крупное, волевое лицо старейшины Департамента Равновесия.

Мужчина, между тем разжал ладонь, повернувшись к попятившейся в сторону девушке, и строго сдвигая брови, обратился к ней:

– Виктория! Ваше рабочее время уже закончилось. Можете идти.

Девушка нервно сглотнула, кивнув, в то время, как в диалог вмешался Корвин:

– Постойте. Я бы хотел задать девушке один важный вопрос…

– Можете задать его мне,- с лёгким нажимом ответил мужчина, взглянув на чародея, а затем выразительно стрельнув глазами на оторопевшую девушку:

– Вы свободны, Виктория! Спасибо за работу!

Девушка схватила со стола оставленную тряпку и резко развернулась, шустро прошествовала к дальней двери, ведущей в служебное помещение.

– Пройдёмте, уважаемый,- нарочито мягко обратился к чародею мужчина, махнув рукой туда, где скрылась девушка:

– Думаю, у нас будет интересный разговор.

***

Корвин обвел глазами богато обставленный кабинет, куда его пригласили: кожаные кресла, шкафы из красного дерева, старинные книги в дорогих переплётах и остановил взгляд на огромном столе из ценных пород деревьев, за которым в большом, кожаном кресле уселся старейшина Департамента Равновесия, представившийся, как Вадим Глебович.

– Присаживайтесь, уважаемый Феликс Эдмундович!- елейным тоном произнес он, жестом указав чародею на одно из кресел. Дождавшись, когда тот присядет, Вадим сложил руки на краю стола, деловито заявив:

– Знаете, я даже рад, что вы пришли.

Корвин вопросительно изогнул брови, аккуратно облокотив трость об подлокотник кресла:

– Ну вас есть для меня информация?

– Возможно,- задумчиво начал Вадим, и тут же добавил:

– Не та, которую вы ожидаете, но тоже весьма интересная.

– Я весь внимание,- расслабленно откинувшись на спинку кресла, отозвался чародей, смотря на мужчину с лёгким недоверием. Было что-то отталкивающее в этом Вадиме. И не только надменный взор, совершенно противоречащий нарочито дружелюбным ноткам в голосе.

– Видите ли,- начал издалека Вадим, внимательно смотря на него:

– Пару дней назад здесь, в моем клубе произошел неприятный инцидент, участником которого стал ваш ученик. Даниель,- последнее слово Вадим выделил интонацией, слегка согнув брови к широкой переносице. Но на лице чародея не дрогнул ни единый мускул. Только в спокойном, миролюбивом голосе неожиданно прорезалась сталь:

– Называть его так в праве только чародеи! Для всех остальных он – Денис.

Вадим криво усмехнулся, сплетая пальцы рук, лежавших на краю стола:

– А вы все пытаетесь шило в мешке утаить, так?

Под острым, проникновенным взглядом серых глаз старейшины стало не по себе. Мысленно чародей принялся произносить заклинание, защищающее сознание от проникновения, но внешне остался непоколебимым.

– Наши старейшины уже в курсе случившегося,- спокойным, обыденным тоном произнес Феликс, оценивающе смотря на Вадима:

– Более того, с парнем была проведена воспитательная беседа, и его даже отстранили от вверенного задания. Можете быть уверены – подобного более не повторится.

Вадим вдруг недоверчиво вскинул брови:

– Серьезно?

– Скажите уже конкретно,- с лёгким напряжением в голосе произнес Феликс, пристально смотря на него:

– Чего вы хотите добиться данным разговором?

Вадим подался к столу, настолько сильно, что пиджак с треском натянулся, а сплетённые пальцы напряглись до побелевших костяшек пальцев. Голос его стал тихим и совсем не дружественным:

– Я хочу знать, откуда у ученика Светлых чародеев предрасположенность к темной магии.

Не успел Феликс удивиться подобному повороту событий, как по щелчку крупных пальцев в воздухе, посреди кабинета появилось матовое, вязкое облако, отдаленно напоминающее полотно проектора. Секунду спустя внутри него появилась вполне четкая картинка, только без звука, буквально пригвоздившая чародея к месту.

Изображение показало крупным планом лицо Дениса. И те метаморфозы, произошедшие всего за секунду. В светлых, голубых глазах парня резко и мгновенно вспыхнула первозданная тьма, затопившая собой все зрачки, лишая даже белков. Лицо парня окаменело, принимая зверское выражение, а затем он с яростным ревом вскинул ладони, выпуская на свободу изумрудное пламя, окроплённое алыми всполохами.