Далее события развивались так. В Кахетии изготовили несколько тысяч бутылок водки с «капримом». Их доставили в очень «пьющий» Магадан. Для чистоты эксперимента выбрали два района Магаданской области с одинаковой заболеваемостью алкоголизмом (около 10 % населения). В контрольном Ольском районе ассортимент алкогольных напитков остался прежним, а в соседний Северо-Эвенкский завезли только «Золотое руно». Испытания были рассчитаны на два года. Но через десять месяцев после их начала, в феврале 1985 года, Байбакова вызвали в Политбюро и обязали подготовить постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». «Работая над постановлением, я знал, что производство водки в 1990 году должно, по наметкам, сократиться в два раза. Правда, объем выпуска коньяка, шампанского, пива и сухих вин планом не урезался».

Сокращение производства алкоголя обсуждалось в апреле на заседании Секретариата ЦК. В плане 1985 года водка занимала 24 % товарооборота, и Байбаков в осторожной форме дал понять, что уменьшать ее выпуск не надо бы.

— Товарищи, не торопитесь — разбалансируем бюджет. Все-таки речь идет о 25 миллиардах рублей.

— Нет, давайте вначале резко сократим производство, а потом введем сухой закон, — категорично заявил Лигачев, один из инициаторов постановления.

— Но как же можно начинать без подготовки?! — пытался возражать Байбаков, но не был услышан.

Постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма» вышло 7 мая, одновременно с аналогичным постановлением Совмина СССР. Эти документы предписывали всем партийным, административным и правоохранительным органам решительно и повсеместно усилить борьбу с пьянством и алкоголизмом. Предусматривались значительное сокращение производства алкогольных напитков, уменьшение числа мест и времени их продажи. И сразу на полную мощность была включена пропаганда трезвого образа жизни. Печать, радио, телевидение наполнились сообщениями о «безалкогольных свадьбах» и «безалкогольных ресторанах». Из фильмов вырезали эпизоды, где герои прикладываются к рюмке. В такой обстановке ни о каком «каприме» уже не могло быть и речи. Подготовка к производству беспохмельной водки была прекращена.

Выступление первого заместителя председателя Совета министров СССР Г. А. Алиева. 23 марта 1985. [ТАСС]

На осеннем совещании Секретариат ЦК проанализировал ход выполнения постановления. Как и положено, отметили, что «проделана определенная работа», но «вместе с тем…» Вместе с тем критиковали секретарей крайкомов и обкомов партии: почему медлите в снижении производства спиртных напитков?! Было решено уменьшить выпуск водки наполовину, но не к 1990 году, как планировалось, а к 1987-му — в ознаменование 70-летия Октябрьской революции.

После того совещания сокращать производство спиртного, в том числе вин и коньяка, стали еще ретивее. Байбаков бессильно наблюдал, как скукоживается бюджет: в 1985 году — на 199 миллионов рублей, в 1986-м — на 121 миллион. За три года (1985–1988) производство алкогольной продукции уменьшилось почти в два раза. Если в прежних антиалкогольных кампаниях (а их было несколько в СССР) сокращение производства крепких алкогольных напитков сопровождалось расширением производства вина и пива, то теперь произошло сокращение выпуска всех видов хмельного.

За отставание в борьбе с алкоголизмом чаще всех на больших совещаниях критиковали первого секретаря ЦК Азербайджана Г. А. Алиева:

— Делайте вино, делайте больше шампанского. Где, как не в Азербайджане, можно развивать виноградарство.

Говорилось это в начале 1980-х годов, когда Азербайджан собирал всего 840 тысяч тонн винограда. Реагируя на критику, Алиев наметил довести сбор до 3 миллионов тонн. После обсуждения в Госплане решил остановиться на двух. А кончилось все масштабной — несколько тысяч гектаров — вырубкой виноградников. Производство шампанских и других сортов вин в республике свелось после этого к минимуму. То же происходило в Грузии, Армении, Крыму.

«Благие дела Лигачева и Соломенцева, возглавивших антиалкогольную кампанию, обернулись огромным ущербом для бюджета, невиданной спекуляцией спиртным в торговле, ростом самогоноварения, взрывом токсикомании, нарождением черного, спиртового криминала, — пишет Байбаков в своей книге “Сорок лет в правительстве”. — Подолгу выстаивая в огромных очередях за спиртным, люди, не выбирая выражений, костерили на чем свет стоит порядки, руководство и пуще всего генсека, доведших их до такого унизительного состояния. Теперь это признано ошибкой. Серьезной ошибкой. Ясно, что следовало более осмотрительно и постепенно проводить в жизнь политику отрезвления народа, и прежде всего — создать материальные условия для замены “убойных” напитков более умеренными».

Но не Лигачев с Соломенцевым были главной мишенью Байбакова в этом фрагменте его мемуаров. «Борьба с алкоголизмом, — пишет он, — явилась бесславной и, к сожалению, закономерной прелюдией перестройки. Она нанесла ощутимый удар по экономике».

«Перестройка» — вот ключевое здесь слово. И метит Байбаков, конечно, в ее автора. Горбачеву крепко — и, заметим, вполне справедливо — достается от тогдашнего председателя Госплана, мучительно искавшего, чем залатать «алкогольные» прорехи в бюджете. Пытаясь справиться с этой головоломной задачей, Байбаков не знал, что руководить плановым комитетом СССР ему остается четыре месяца.