При Госплане действовали Государственная экспертная комиссия (ГЭК), Научно-исследовательский экономический институт, Совет по изучению производственных сил, Институт комплексных транспортных проблем, Всесоюзный научно-исследовательский институт комплексных топливно-энергетических проблем, Научно-исследовательский институт планирования и нормативов, Главный вычислительный центр, Высшие экономические курсы. Госплан издавал журнал «Плановое хозяйство».

Структура Госплана была трехслойная. Наверху — сводные отделы. Они отвечали за строчки в плане. Ниже располагались сводно-функциональные отделы. Например, отдел финансов и себестоимости, отдел труда, отдел внешней торговли. Затем шли отраслевые отделы. По отраслям промышленности, сельскому хозяйству, транспорту, товарообороту, внешней торговле, культуре и образованию, здравоохранению, жилищному и коммунальному хозяйству, бытовому обслуживанию населения и т. п. Они соответствовали отраслевым министерствам и точь-в-точь повторяли их названия. Ранг начальника отраслевого отдела соответствовал рангу отраслевого замминистра. При этом Госплан главенствовал над министерствами. В свою очередь, каждый отраслевой отдел Госплана курировался соответствующим отраслевым отделом ЦК КПСС.

«У каждой строчки в плане был “хозяин” — человек, который ее формировал. Есть у работника Госплана своя строчка — есть и он сам. Нет такой строчки — будь уверен, твоя должность испарится при ближайшем сокращении штата, — рассказывает Коссов. — Я, работая в сводном отделе, отвечал за формирование цифр пятилетнего плана. Это происходило в два этапа. Сначала намечались контуры плана, они фиксировались в “Контрольных цифрах”. Эти цифры определяли “лицо” пятилетки и составляли суть документа “Основные направления развития народного хозяйства СССР” на очередную пятилетку, которые утверждались съездом КПСС. На основе утвержденных съездом “Основных направлений” разрабатывался пятилетний план, который называли “встречным” по аналогии с первыми пятилетками. Разработка пятилетнего плана шла от предприятий к министерствам, которые представляли свои проекты в Госплан СССР. Сведенный Госпланом СССР пятилетний план выносился на Верховный Совет СССР, который и утверждал его. В “Основных направлениях” была и текстовая часть, мы ее называли “молитва”. “Молитву” писал мой коллега Федор Иванович Котов. Да и не писал даже, а просто переписывал из предыдущей “молитвы”, оставляя пробелы, на нашем сленге — “дырки”. Эти “дырки” я должен был потом заполнить цифрами. Любимая шутка в Госплане была: “Не забудь исправить номера съездов”. А себя мы называли “писарчуками”. Говорили: “Пишу речи от "Товарищи!" до "Да здравствует!"” Недостатки требовалось подавать как скрытые резервы, а цели на будущее (те самые “молитвы”) выбирать как можно более “дешевые” — чтобы звучало хорошо, а выполнить можно было легко».

Что же представлял собой процесс планирования? О, это был не только расчет и поиск оптимальных вариантов. Это было жесткое столкновение интересов отраслевых отделов, его функциональных и сводных служб. План по каждому отделу утверждала коллегия. После этого печатались формы плана, содержащие его показатели, которые доводились до исполнителей. Работа Коссова состояла в приемке от отраслевых отделов показателей плана. Они приходили с предложениями: давайте напишем столько и столько, — и Коссов с ними либо соглашался, либо нет. Не соглашался — шли к соответствующему заместителю председателя Госплана, а уж если у него не договаривались, то последней инстанцией был сам Байбаков, который потом вспоминал: «Работники отделов и служб, зная, как должна развиваться данная отрасль и сколько необходимо ресурсов, защищали ее интересы. Главная функция сводного отдела, скажем, народнохозяйственного планирования, состояла в том, чтобы точно определить наиболее оптимальные масштабы развития страны, структуру экономики, пути решения социальных задач. Он, исходя из общегосударственных интересов, должен был определить приоритеты в развитии отраслей, выявить возможные потребности в финансовых и материальных ресурсах и связать их использование с интересами всего народного хозяйства. При этом данному отделу принадлежала особая роль, он по праву считался генеральным штабом Госплана СССР. Именно на него возлагалась комплексная увязка всех отраслей и составление единого плана экономического и социального развития страны. Это была главная и очень трудная задача, так как не все нужды отраслей могли быть удовлетворены. Нередко сводный отдел испытывал на себе пресс претензий и обид со стороны недовольных “отраслевиков”, оттого что их требованиям не всегда шли навстречу. Работники сводного отдела понимали, что “отраслевики” отстаивают узковедомственные интересы, а государственные возможности и понятия общей целесообразности их мало интересуют. Сводный отдел готовил доклады и записки по плану, а также по важнейшим проблемам, имеющим общегосударственное значение. Все это требовало от его работников особых качеств. Они были знатоками той или иной области экономики, имели широкую эрудицию по различным проблемам, умели находить общий язык со специалистами различных отделов, обладали научным методом мышления и были хорошими организаторами работы всего аппарата, терпимыми и внимательными ко всем отраслевым интересам и в то же время непреклонными в проведении народнохозяйственной политики».

Проекты годовых и пятилетних планов проходили внутреннее и внешнее согласование. Внутреннее — в подразделениях Госплана. Внешнее — в министерствах и ЦК КПСС. Работа над ними начиналась с постановления ЦК, где давались общие вводные. На их основе сводный отдел готовил предварительные разработки. После этого начиналось согласование с отраслевыми отделами. Те стремились плановые задания снизить до минимума, а капиталовложения увеличить до максимума. После согласований в Совмине и ЦК проект сводного плана рождался на свет. Партийно-государственные органы организовывали его всенародное обсуждение в печати и на собраниях трудовых коллективов. Проекты перспективных планов (пятилетних и семилетнего) выносились и на обсуждение очередного съезда КПСС. В его рамках работала специальная комиссия, которую возглавляли управляющий делами Совмина СССР Михаил Смиртюков и заведующий отделом плановофинансовых органов ЦК КПСС Борис Гостев. Еще там были специалисты от Госкомитета по науке и технике, от Госснаба, от Совмина. От министерств не было никого. От Госплана СССР в комиссию входил Коссов. «Я был “вратарь”: моя работа была — отбиваться, — объясняет он свою роль. — Потому что приезжали партийные начальники, и те предложения, которые мы отвергли в процессе разработки плана, они пытались пробить как делегаты съезда».

В конечном счете государственный план утверждался постановлением Совета министров СССР и приобретал директивную силу для министерств и ведомств, предприятий и организаций всех форм собственности (государственной и кооперативно-колхозной). Чтобы довести этот план до исполнителей, требовалось физически нарезать его на строчки-задания и каждому заводу отправить по почте. Советский Союз насчитывал десятки тысяч предприятий, и процесс доведения плановых заданий до адресатов занимал не менее трех недель. Годовой план в полном объеме — это были десятки томов. «Если положить их друг на друга, получится пирамида метра в полтора», — рисует Коссов сюрреалистическую картину.

Приложения к развернутому плану официально не утверждались. Это позволяло часто менять отдельные показатели, не внося изменений в опубликованные документы. То, что пятилетние и годовые планы утверждались на заседаниях Верховного Совета и считались законом, тоже не служило препятствием для их корректировки. В конце каждого года Госплан переживал нашествие заводских посланцев. «Они являлись с бумагами, смысл которых состоял в том, чтобы перенести сроки и уменьшить объемы. Этот процесс назывался “движением декабристов”», — рассказывает Коссов.

В своей работе Госплан вынужден был учитывать интересы отраслевых министерств и регионов. Например, Минфин обычно добивался сокращения инвестиционных расходов, чтобы обеспечить бездефицитный бюджет, в то время как Госплан считал необходимым наращивать государственные капитальные вложения для ускорения экономического роста. Отраслевые министерства и региональные власти требовали выделения дополнительных ресурсов и для решения реальных проблем, и для выполнения/перевыполнения плана. Если лоббистские усилия министров и секретарей обкомов увенчивались успехом, они получали повышения по службе, денежные премии, квартиры, доступ к закрытым распределителям дефицитных благ (кремлевская столовая лечебного питания, двухсотая секция ГУМа в Москве и др.). В случае неудачи они рисковали потерять место в партийно-государственной номенклатуре.

Свой кусок от бюджетного пирога пытались урвать и отдельные предприятия. «В каждой пятилетке, в каждом годовом плане делался баланс проката черных металлов, которых всегда не хватало для “АвтоВАЗ”, — вспоминает Коссов. — Вот на “Иж” всегда хватало, а на “АвтоВАЗ” не хватало. Потому что все знали: “АвтоВАЗ” без проката не оставят».

Одним из ведущих отделов Госплана — новых методов планирования и экономического стимулирования — руководил Василий Иванченко. Он объясняет, как растрачивались деньги: «Рост производства зависел от выполнения плана ввода новых мощностей, а он, как правило, срывался. Обычным явлением был многолетний долгострой. Рапортовать о начале новых строек было престижно, свидетельствовало о бурной деятельности партии, министерств и их руководителей. Провалы замалчивались. Нажим центрального и регионального партаппарата заодно с заинтересованными министерствами приводил к снижению проектных смет, нерациональному распылению капиталовложений по многим стройкам, препятствовал попыткам эффективной организации строительства».