— Древен не раз говорил, что слышал голоса тех, кто отдал свои жизни в «День Разрушителя». Впоследствии их услышала и Ильсин. Не сомневаюсь, что и по сей день их слышит Лиара. Изначально душ друидов было достаточно, дабы питать «Талмон», но потом…

— Аппетиты артефакта усилились, — Тейн поднялся с места, наблюдая за покинутым залом. Как и ранее, Лорот не видел его лица, но прекрасно осознавал, куда зрят глаза сына. — Если бы я решил сделать всё иначе? Если я приведу твою дочь и позволю ей упокоить «Талмон» в недрах храма, если отпущу тебя, позволю уйти… ты сможешь простить меня? Ты смог бы вновь с гордостью назвать меня сыном?

— То, что ты натворил, не заслуживает прощения, — утвердительно ответил пленник. — На твоих руках кровь тех, кого я любил, Тейн. Но… я никогда не отрекался от тебя. Ты всегда будешь моим сыном. И я всегда буду любить тебя.

— Так же, как и маму? — раздалась усмешка из-за ухмыляющейся маски. Лидер «Шасури» выпрямился в полный рост и обратил взор к звёздам, что устилали небосвод чёрных лесов. Чудовищных размеров чёрный минотавр недовольно фыркнул и с презрением покосился на пленника.

— Нет. Куда сильнее, чем Лиршаду и Ильсин, — сталь в голосе Лорота дала брешь, как и в его взгляде. В сей час эльф ощутил себя столь уязвимым, как никогда ранее. Даже находясь в тот незабвенный день на полях сражения Тарлада, когда друиды пожертвовали свои души и создали «Талмон». — Даже сильнее… чем я люблю Лиару. Ты мой сын, мой первенец, мой ученик и брат по оружию. Ты и есть я. Моя лучшая версия. Часть моей крови и души! Поступи правильно! Разорви порочный круг!

— Я сделаю то, на что не хватило сил у тебя. Я приму трудное решение, отец. Ради нас всех. Мне жаль… почти жаль.

1

Очередной стальной отзвук нарушил тишину лесного пространства. Полуденное солнце пробивалось из-за пучин серых облаков и многочисленных крон деревьев. Привязанные дэстриэ и вьючные кобылы зацокали копытами, неспешно поглощая сено и подножный корм. Хворост продолжал трещать, поглощаемый языками пламени, пока набор ингредиентов в чане плавно превращался в ароматную похлёбку. Одинокая эсила — древесная дева, представительница бесконечного разнообразия природных духов затаилась на ветвях, наблюдая за разворачивающимся в низинах действом.

— Одновременно, — продолжал вещать голос из-за характерного шлема в форме святого лика. — Удар перетекает в защиту, защита превращается в удар.

В сей день тренировочным партнёром инквизитора Кристофсона стал вчерашний страж форта Карадан, а по совместительству и жертва минувших побоев с его стороны, новоиспечённый паж отряда — Лайм Ганс Гантус. Молодой рыжеволосый парнишка, ныне экипированный в латный доспех, делал собранные выпады в направлении визави и наставника. Уроки, данные Артемаром, не прошли зря и отныне, юноша понимал, как держать в руках имперский полуторный меч, но едва ли этих навыков было достаточно, дабы стать оруженосцем на службе рыцаря или имперского чина.

Привыкший к древку копья Лайм много ошибался, его руки сковывала усталость, а треугольный щит то и дело уходил в сторону, открывая уязвимые окна. Кристофсон, тем не менее, продолжал наседать, неумолимо требуя от юнца выполнения поставленной задачи.

— Следи за ногами! Не проваливайся! Вот так! И… в два такта! Выпад, блок! Шаг, выпад…!

— Знаешь, а мне его даже жаль, — приняв из рук товарища плошку с едой, протянул Артемар. — Одно дело капрал, но Кристофсон… Ох! Парня нужно учить вставать в стремена.

— Сам знаешь, мы не обучим его верховой езде в столь короткий срок, — поддувая свою порцию похлёбки, ответил капитан Фарбрук. — Даже на кобылке. Для этого нужно пространство, а ещё важнее — время.

— Уж не подумываешь ли ты взять его в нашу бригаду? — Арти улыбнулся.

— Лайм — способный парень, но ему ещё многому предстоит научиться. Слишком многому. Будущее всё покажет, а пока… я просто рад, что можно хоть ненадолго избавиться от этого инквизитора.

— Тот ещё суки сын! — хмыкнул Арти. На бледном лице расцвела улыбка.

— Вижу, ваши проблемы остались позади.

— Я всё ещё считаю его мудаком, — Артемар пожал широкими плечами. — Ублюдок надрал мне задницу, наговорил много дерьма, но теперь он имеет на это право. Кристофсон — болтун, но не пустозвон. Я зауважал его как воина.

— Не думал, что ты примешь это. Он вёл бой не по чести, не так, как подобает рыцарю.

— Так он и не рыцарь, — усмехнулся Арти. — Победа есть победа, Филин. Я не буду искать оправданий, но надеюсь, что рано или поздно, болтун даст мне реванш. Хе-хе! Или отстаивать честь нашей школы придётся тебе.