Я уже почти дошла до остановки, осталось пешеходный переход перейти, горит зелёный, и я делаю шаг, и тут дорогу мне преграждает черная спортивная машина. Причем нахально, я в сторону, чтобы обойти и она. Народ что переходит со мной дорогу, тоже в недоумении наблюдают за тонированной иномаркой. Я, наконец, замираю, вытаскиваю наушники.

— Какого хрена происходит? — рассерженно бормочу.

Дверца машины открывается, как раз напротив меня, с водительского сидения выглядывает Ямал.

— Садись, — командует он.

12

Я оторопело таращусь на него.

— Давай резче, уже зелёный, — гаркает он.

Я поджимаю губы, и сажусь в машину.

— Пристегнись!

Заботится, блин. Я тянусь к ремню безопасности, пристёгиваюсь. Здесь тепло и пахнет кожей.

Народ вокруг наверняка повеселился. Как меня ловко снял мужик, прямо на пешеходном переходе. Машина тут же срывается с места, набирает высокую скорость, просто летит по дороге, но если не смотреть на мелькание домов за окном, то совсем не чувствуется скорость. Я перевожу взгляд на Ямала. Он подстригся, срезав свои вьющиеся вихры. Теперь на голове короткая модная стрижка. Новая, или другая кожаная куртка, та которую он мне отдал, лежит у меня дома, вместе с его футболкой. Синие джинсы, тяжёлые ботинки. Под закатанными рукавами куртки на запястьях видны орнаменты татуировок, в вырезе ворота футболки тоже темный рисунок. Крупные длинные пальцы уверенно держат руль. Он такой большой, вообще удивительно как в эту машину поместился, но смотрится в ней гармонично.

— Соскучилась, смотрю, — хмыкает он, и тормозит на очередном светофоре. Насмешливо глаза скашивает в мою сторону.

Я тут же отворачиваюсь.

— Куда мы едем? — спрашиваю, чтобы сменить тему.

— Увидишь, — отвечает и что-то достаёт из внутреннего кармана, протягивает мне. Снова давит на газ, и машина набирает скорость.

Я беру маленький бумажный свёрток, сделанный из обрывка белой офисной бумаги, разворачиваю его. На ладонь падает тонкая золотая цепочка, с маленьким крестиком. Я тут же хватаю себя за шею, веду рукой, и понимаю, что даже не заметила потери.

— В твоём шмотье нашёл. Случайно заметил, — поясняет Ямал, — была порвана, починил.

— Сам же порвал, сам и починил, — огрызаюсь я, и надеваю цепочку.

Как всегда оставляет без ответа мою шпильку. Это пока. Видимо ещё не успела достать его.

— Слушай, как тебя зовут? — спрашиваю я. — Или мне продолжать тебя так называть, Ямал? Как ледокол. У меня дядька на таком ходил двадцать лет.

— Кир, — просто отвечает, на всю мою тираду.

— Кир, как Булычев? — переспрашиваю.

Удивлена редким именем.

— Нет, — заворачивает к большому торговому центру, и паркуется, — как Кир Дулли, американский актер, отец фанат.

Я смотрю на него с интересом. После этой информации он словно очеловечивается. Он теперь не просто Ямал, бандит, и плохой человек. У него есть имя, и есть отец.

— Интересно, никогда не слышала, — тяну я, — а почему Ямал?

Мы уже стоим на парковке, но он не торопиться выходить, удовлетворяет моё любопытство.

— Потому что я с севера Сибири, — отвечает, правда коротко, но по существу. — Довольна, или ещё вопросы есть?

— Есть, — киваю, — сколько тебе лет?

Он усмехается.

— Решила ва-банк пойти?

— Что здесь сложного? — злюсь я. — Ты-то наверняка, про меня всё узнал, со своими связями.

— Узнал, — кивает, — Кузнецова Юлия Викторовна, двадцать пять лет, замужем, есть один ребёнок, и так далее, про всех твоих родственников, и когда ты школу закончила, вплоть до, того когда ты девственность потеряла.

Я негодующе смотрю на него.

— Это бесцеремонно!

— Нам ли уже говорить о церемониях! — кидает насмешливо Ямал, и по-хозяйски моё колено накрывает, сжимает.

— Зачем тебе это? — смотрю на его руку, и чувствую предательское тепло, что расходиться импульсами от его пальцев, даже сквозь джинсовую ткань.

— Меньше думай, красивая, — он убирает руку, и нажимает на кнопку, мой ремень скользит по груди и сматывается. — Мне тридцать шесть, пошли уже!

Идём к торговому центру. Заходим. Семеню рядом, не особо понимаю, зачем мы здесь.

Ну, мало ли, что-нибудь решил прикупить? Кто его разберёт. Доходит до меня его затея, когда он сворачивает в один из бутиков, я следом. Здесь совсем нет мужского ассортимента, только женская одежда, начиная от нижнего белья, заканчивая верхней одеждой и обувью.

— Это что шутка такая? — я встала как вкопанная, возле входа.

Он обернулся.

— Давай шмотьё себе выбирай, — приказ.

— Иди на хрен, благодетель! — разворачиваясь, так унизительно не было, даже когда он меня раскладывал, причём совершено голую.

— Стоять! — гаркает так, что подскакивают два продавца-девушки, изумлённо наблюдавшие за нами.

Я тоже вздрагиваю, и мешкаю, оборачиваюсь.

— Я сама в состоянии о себе позаботится! Понятно! — цежу сквозь зубы. — Мне от тебя ничего не нужно!