40

Кир и Жанна о чём-то тихо переругиваются на кухне.

Я иду в прихожую, собирая на ходу, влажные волосы в хвост. Обуваюсь. Натягиваю куртку, и как только тянусь к замку, который не знаю, как открывать, а упрямство мне не позволит позвать этого гада, в коридор входит Кир.

— Здесь жди. Я отвезу тебя! — сама любезность.

Я подавляю раздражение, и рвущийся посыл на хрен, и не оборачиваюсь, замираю у дверей.

Жанна из кухни не выходит. И на том спасибо.

Кир быстро одевается, подходит слегка отстраняет меня в сторону, и открывает замок, и толкает дверь, пропуская меня вперёд.

Я иду спокойно к лифту, хотя хочется сорваться и бежать сломя голову, чтобы больше никогда не видеть его, не слышать, не вдыхать этот горький аромат. Такой же горький как моё очередное разочарование в нём. Но мне никто не виноват. Я сама, сама во всём виновата. Опять усилием воли, подавляю все эти размышления, не анализирую, иначе случится истерика, а такой возможности унизит себя я ему не дам. Поэтому я просто игнорирую его, пока мы едем в лифте, спокойно выхожу следом за ним, и спокойно сажусь в машину.

Хочет везти, пусть везёт. Устраивать ему вынос мозга не моя прерогатива, у него для этого, как оказалось, есть жена.

Едем. Кир раздражённо сопит, и материт других участников движения. Я же и вовсе отвернулась, думая о своём. Он вдруг резко тормозит, и я еле успеваю зацепиться за ручку, бросаю на него обиженный взгляд.

— Не смотри на меня так, — тут же цепляется он, словно ждал моей реакции, — я тебе ничего не обещал!

И эти слова повергают меня в шок. Я даже слепну на мгновение, настолько у меня перехватывает дыхание от боли. На ответ нет сил. Я просто отворачиваюсь, слепо таращусь в окно.

Действительно не обещал. Никогда.

Только вчера признался, что запах мой его с ума сводит. Что голову ему ведёт, ещё с первого раза. Что не сможет меня сам оставить, если я его не прирежу. Шептал в безумном экстазе, что я его кайф. Что я его сладкая Юля.

Нет, не обещал. Ничего.

Мы останавливаемся на светофоре, у поворота к моему дому, и я, не сдержавшись, отстёгиваю ремень, и, невзирая на опасность быть сбитой, вылетаю из машины.

— Куда? — ревёт Кир, и газует, нарушая все правила.

А я несусь, минуя дорогу, и забегаю в арку, бегу к дому. Из-за поворота показывается его машина.

Я, конечно, понимаю, что его не остановят не двери, ни даже стены. И не понимаю, зачем он вообще меня преследует, если ничего не обещал.

Я бегу по лестнице, он с рыком за мной. Еле успеваю открыть дверь и вбежать в коридор.

Отступаю.

Кир наступает.

Тяжело, свирепо смотрит, словно это у меня незапланировано жена объявилась. Ноздри трепещут, по скулам желваки ходят.

Да какого хрена!

Я останавливаюсь, и когда он нависает надо мной, влепляю ему пощечину. Потом вторую, третью.

— Не обещал, значит! Ну и вали! Мне ни хрена не нужно от тебя! — верещу я.

А потом в одно мгновение сама бросаюсь к нему, и в губы твердые, тёплые впечатываюсь гася гнев, горящий в его глазах. И сама не понимаю своего порыва, только и думать об этом уже некогда. Кир жадно впивается в мои губы, сжимает до хруста, вырывая протяжный стон.

— Ненавижу тебя! — шепчу в исступлении, когда он прижимает меня к стене, и срывает одежду.

— Ненавижу! — а сама подставляюсь под руки горячие. На поцелуи грубые отвечаю, и выгибаюсь навстречу, и пропускаю момент, когда он начинает оседать. Смотрю на его большое тело, которое валиться к моим ногам, и гаснущие серые глаза, и с ужасом понимаю, что он умирает.

— Кир? — хриплю я, не в состоянии справиться от волнения с голосом.

— Ну, привет жена, — ухмыляется Юрик, держа в руке трехкилограммовую гантель сына.

Я с ужасом смотрю на мужа.

— Что ты наделал? — взвываю я и присаживаюсь рядом с Киром.

— Кир, — тормошу того. Потом ощупываю голову, на затылке, прямо под моими пальцами, растет шишка.

— Да не убивайся так, жив этот медведь, — усмехается Юра, и достаёт из шлеек джинсов Кира ремень, заводит назад его руки и туго стягивает, крепко фиксирует.

— А я смотрю, ты неплохо устроилась, — зло поглядывает на меня муж.

Я так и сижу на полу, в полураздетом виде, и затравленно смотрю на него. Видимо небеса решили обрушить на меня все кары сегодня, за моё распутство. Неуклюже поправляю одежду.