— Где ты был? — голос не слушается, хрипит.

— Где был, где был? — насмехается Юра, и достаёт огромный нож. — Рядом почти под носом. Видел, как ты тут развлекаешься! Потаскушка ты Юлька!

— Что? Что ты задумал, Юра? — мои газа округляются, и я снова чувствую тошноту.

— А ты как думаешь? — муж меняется в лице.

Не усмехается, и не шутит, он совершено серьёзен.

— Мой долг покрыть нечем, а так я его порешу, ментам скажу, что его на тебе застал. Отсижу, выйду по амнистии, и всё чики-пуки!

Я прикрываю глаза.

Он что серьёзно?

Мне совсем плохо. Одно радует, что сын у родителей и не увидит всего этого.

— Охуеть ты сказочник! — приходит в себя Кир, и неуклюже садиться, опираясь на стенку.

— О привет, бандюга! — Юра снова улыбается, да так, что мороз по коже. — Ну, скажи мне браток, это по каким же законам, можно чужую жену-то трахать?

Я при этих словах заливаюсь краской стыда. Да сегодня точно день расплаты за грехи.

— Если ты её женой считаешь, то, какого хуя на растерзание зверью бросил? — скалиться Кир, и руками дергает, пытаясь порвать путы, совершенно не обращая внимание на нож. — Сам бы жопу свою подставлял.

— Тебя не спросил, — заворчал Юра, и перевёл на меня взгляд.

— Так может, договоримся, — кивает он на меня, — коль Юлька моя тебе хорошо даёт, может, и заберёшь её в счет долга?

— Заберу, — кивает Ямал, и по стеночке, медленно поднимется, так и не справившись с ремнём на руках. — Я всё у тебя сука заберу! Потому что ты говно, а не мужик!

— А ну угомонись! — Юра взмахивает ножом, и я вскрикиваю, мне кажется, что он задевает Кира, но нож скользит по куртке. — Чё думаешь, она тебе такая верная?

Я в изумление округляю глаза.

Что он несёт?

— Наверняка должна была доложить, если я объявлюсь, а я уже неделю здесь…

— Что ты несёшь? — подскакиваю я. — Кир, это не правда!

Ямал только тяжело смотрит на меня, и не понятно верит, или не верит. А Юра, поняв, что избрал правильную тактику, продолжает:

— И сюда тебя ловко заманила, отвлекла, пока я подкрадывался!

— Нет, Кир это неправда! — воскликнула я, и кинулась на Юру.

— Стоять! — взревел Ямал.

Я замерла. Даже Юра заткнулся.

— Мне по хуй! — продолжил спокойно. — Это твоя жена тебе изменяла, а не наоборот, так что утрись!

— Кир, но это не правда! — заламывала я руки.

— Сказал же, мне срать! — припечатал хмурым, холодным взглядом.

И тут я не выдержала и расплакалась. Закрыла рот, чтобы не всхлипывать громко и разревелась. Стало так жутко, словно в пропасть шагнула.

— Блядь, убери её! — скривился Ямал. — Сука, терпеть не могу этой хуйни!

Да только я сама убиралась, отступала от них вглубь коридора, потом в ванную. Даже свет не включила, только воду холодную отрезвляющую.

Меня снова вывернуло. Накрыло такой злой обидой на них обоих, что разыграли меня в своих интересах, что просто перед глазами черно стало. Я самозабвенно ревела над раковиной, даже ледяная вода не давала успокоения. И пропустила момент, когда свет загорелся, и на плечи легли тяжёлые, горячие ладони.

Я испуганно вскинулась. Передо мной стоял Ямал. По правой щеке кровавая линия. В остальном в порядке.

Я замерла, разглядывая его, шмыгая носом, а потом прижалась лицом к широкой груди, втягивая родной запах, и продолжила реветь. Пусть если хочет, отталкивает, мне всё равно уже. Но он обнял и молча, гладил по голове.

— Ну, чё разошлась, красивая? — заворчал он.

— Ты… ты… сволочь, — запинаясь и давясь рыданиями, выдавила я, — как же я тебя… ненавижу!

— Иди сюда! — вздыхает он, и садиться на край ванны, а меня на колени усаживает. — Успокаивайся!

— Что ты с ним сделал? — вцепилась я в его куртку.

— Не убил, не переживай! — отозвался он, высвобождая ткань из моих рук, и я легко прочитала в его глазах раздражение. — Но можешь считать, что ты в разводе!

— А ты? — да именно сейчас пока есть возможность выяснить этот момент, почему бы и нет.

— Ладно, мне пора красивая, — Кир встал, придерживая меня, потом отстраняет.

— Кир? В чём дело?

— Всё, считай долга нет, — он вышел.

Я тупо сидела в ванной, слушая, как он с кем-то, скорее всего с Пашей, кряхтит, ругая Юрика, что он такой здоровый кабан, тащат его куда-то. Потом хлопнула дверь, и воцарилась тишина.

Тишина в моей квартире.

В моей жизни.

В сердце.

Часть вторая

1

Нас с Юрой быстро разводят, даже месяца не проходит. Причём инициатором становиться сам Юра. Он отказывается от примирения, которое предлагает нам судья, объясняя, что не достоин такой жены, как я.