— Руусь! Ты что… зачем?! Кровь же, наверное…

— Брось, нету там почти ничего. А ты — вкусная.

Именно так: его малышка очень вкууусная… Немного терпкая, немного сладковатая… А аромат с вплетёнными нотками его самого, первого, вообще сносил мозги. Но Рус умел держать себя в руках. Крови же и в самом деле почти не было, но для их вида это и неудивительно: внутренние ткани самочек хорошо растяжимы, эластичны, поэтому он не так чтобы прям и осторожничал. Скорее из других соображений — чтобы не напугать. Первый раз всё же. А вот дальше…

Вкус и запах пары подействовали как афродизиак (и это вдобавок к и так бешеному темпераменту!): возбуждение накатило с новой силой, и альфа вновь пустился путешествовать губами и руками по телу любовницы, с радостью чувствуя отклик. Его собственные ферменты уже начали действовать на девочку, увлекая в угар страсти. И это хорошо: пусть потеряется в ощущениях.

Через пару часов жаркого секса Эля почти не реагировала на реальность. Да, повинуясь своему альфе, она всё также заводилась от ласк и стонала, по-прежнему выгибалась в его руках, хоть и легонько хныкала от переизбытка ощущений, но осознания в распахнутых глазах не было. Теперь можно.

Добившись ласками очередного витка возбуждения, Рус приподнялся над девушкой и одной рукой резко перевернул на живот, потом встал на колени и потянул за собой покорное тело, поднимая бёдра и одновременно лаская, периодически целуя шею.

Как бы ни противна была мысль о причинении настоящей боли своей паре, но без этого, к сожалению, не обойтись. Да и испугает же наверняка, несмотря на общую затраханность. Но чем быстрее он окончательно запустит процесс мутации, тем легче его перенесёт Эля. Да и слишком сильной боли начинающее мутировать тело испытывать не должно. По крайней мере, именно так учили молодых альф на уроках, посвящённых непробуждённым самкам. Пусть и редко они встречаются, но вдруг — столкнёшься случайно со своим счастьем, а что с ним дальше делать, чтобы рядом оставить, знать не будешь.

Подводя выгибающуюся в его руках девушку к грани удовольствия, Рустам изводил желанное тело медленной сладкой пыткой — наслаждением. Когда стоны малышки стали каждым звуком отзываться в ноющем члене, мужчина вошёл в жаждущее, влажное тепло, но толчки его, как и ласки, были медленными и тягучими. Эля уже совсем не осознавала себя: поставленная на четыре конечности, периодически пытающаяся заставить любовника двигаться резче и сильнее, девушка непрерывно стонала и всхлипывала. Она уже несколько раз вплотную подходила к порогу, но Рус в тот же момент замедлялся, или вообще замирал, не давая получить законное удовлетворение.

Распрямив девушку, прижал к своей груди, склонился к уху, не прекращая медленных размеренных толчков, и задал самый главный на сегодня вопрос, катализатор всего последующего процесса. Он уже довёл любовницу до того предела, когда она согласится на что угодно, даст положительный ответ на любой вопрос, лишь бы прекратить наконец изматывающее болезненное удовольствие. Тонкий момент, и неимоверно важный.

— Ты станешь моей? Навсегда?

На последнем слове бёдра резко подались вперёд, и Эля выдохнула вместе со вскриком:

— Да хоть до скончания веков! Только не останавливайся больше, Русяааа, пожааалуйстааа…

Рустам замер на пару мгновений — эта смягчённая вариация его имени… Как и предыдущее неуверенное «Русь». Никто ещё так не называл альфу. Не рисковали. Но главного он добился.

— Ты согласилась.

Рука, терзавшая чувствительный сосок, мягко поднялась вверх, ладонь обхватила шею под самой челюстью, вторая легла поперёк живота, прижимая ещё плотнее, а толчки в податливое тело резко ускорились, срываясь в рваный ритм. И в тот момент, когда будущая полу-оборотница выгнулась и с тихим, придушенным стоном забилась в его руках, сжимаясь внутри, Рус и сам отпустил себя, срываясь в оргазм и одновременно впиваясь крепкими зубами (слегка заострёнными частичной трансформацией) в левое плечо, смыкая их, прокусывая кожу. Эля дёрнулась, возмущённо и болезненно вскрикнула, но Рустам лишь сильнее сжал челюсти, заставляя девушку замереть.

Переждав головокружительные мгновения, альфа отпустил многострадальное плечо и повалился на кровать, увлекая Элю за собой, на себя. Обнимая. Уже лёжа вылизал окровавленную кожу и уткнулся в место соединения плеча и шеи. Любовница, с которой махом слетела вся разнеженность (как он и боялся), несколько секунд лежала рядом, мелко и шумно дыша, слегка всхлипывая. Через некоторое время севший голос с некоторой обидой и недоумением произнёс:

— Руся, ты что, больной? Или извращенец? Так предупреждать надо о таких сюрпризах… Зачем? Это же больно вообще-то!

— Прости малышка, не смог удержаться. Тебе всё ещё больно?

Рустам аккуратно выскользнул из постепенно расслабляющего тела, перевернул девушку на спину и внимательно всмотрелся в светло-карие глаза. Та почти сразу отвела взгляд и неопределённо хмыкнула:

— Ты так и не сказал, извращенец или нет, — вот же наивняшка. Даже если и так, кто ж признается? — А то мало ли… А насчёт боли… Вроде уже не болит, хотя буквально минуту назад огнём горело. Как так может быть-то? — Эля подняла руку и осторожно коснулась пальцами метки, которая уже не кровила и точно не должна была болеть. — Ты прям как будто территорию метишь, как оборотень какой.