Однако центром всеобщего внимания стал необъятный чернокожий гигант-мустаим со Слонового Берега, который сильно сутулился и шагал полуприсядя, широко расставив ноги и выписывая босыми ступнями странные ритмы по полу. На гиганте была лишь набедренная повязка, а широченные плечи покрывала леопардовая шкура. Мустаим с яростью и бешенством колотил огромной черной ладонью в барабан под мышкой, скалил зубы и безумно вращал выпученными глазами, корчил страшные рожи широким лицом, размалеванным белыми языческими знаками.

Карлик встал посреди зала, стукнул об пол посохом и тряхнул головой. Мужчина остановился за ним, оперся на трость. Женщины отлипли от него, разошлись в стороны. Мустаим продолжил свой странный танец, отбивая бешеные ритмы.

Он дошел до сгрудившейся толпы гостей, остановился в нескольких шагах от них, набычив толстую, короткую шею, и, все так же агрессивно стуча по коже барабана, обвел присутствующих злым, первобытно-животным взглядом, медленно вертя лысой головой. Пройдясь по толпе глазами сначала в одну сторону, затем в другую, мустаим вперился в невозмутимую Фридевигу фон Хаупен и, ударив в барабан в последний раз, резко замер. Кто-то вздрогнул. Какая-то дворянка испуганно охнула. В оркестровой ложе загремели выроненные из рук медные тарелки.

Госпожа консилиатор скрестила на груди руки и выразительно изогнула бровь.

Мустаим недолго таращился исключительно на нее, затем приставил ко лбу руку с оттопыренными на манер рогов пальцами, выпучил глаза еще сильнее, хоть это и казалось уже невозможным, выпятил мясистые губы и снова обвел всех присутствующих яростным взглядом. Фредерик Кальтшталь раздраженно фыркнул и отпил из фужера вина. Пауль фон Хаупен-Ванденхоуф почувствовал, как поднимается волна злости. Ирма ван дер Дорп впилась ногтями ему в локоть и утробно заворчала, напряглась и, сильно стиснув ляжки, забегала осоловевшими глазками по необъятной черной горе мяса в леопардовой шкуре, часто задерживаясь в области набедренной повязки.

Мустаим вдруг гаркнул что-то злобное и сложно передаваемое, испугав уже не только пару фройлян и чародеек, и начал пятиться, все так же угрожая собравшимся рогами. Разноцветный мужчина постукивал тростью об пол в такт его шагам, пока мустаим не остановился и не отстранил руку ото лба. Затем вскинул руки, взмахнув тростью, и громко, весело крикнул на весь зал:

— Хэй-я, господа! Хэй-я!

Фридевига фон Хаупен легко вздохнула, прикрыв глаза.

— Поздравляю, — продолжил он тише, но все так же весело, — вы только что прошли обряд Няти Такатифу Кутоа Пепо Вабайя, или Священного Буйвола, Изгоняющего Злых Духов. Теперь мне не страшна порча, сглаз, проклятья, деменция, импотенция, диарея, чесотка et cetera, cetera, — протараторил мужчина, крутя в воздухе ладонью, — ибо вы полностью очищены. Кроме вас, майнхэрр Реден, — сказал он медленнее и серьезнее, внезапно указав пальцем на Тилло Редена. — Да-да, — покивал мужчина со скорбным видом, — к великому сожалению, дух алчности белого человека, давно заменивший вам ангела-хранителя за правым плечом, присосался к вам настолько крепко, что его не изгонишь ни физически, ни магически, — он развел руками.

Коммерсант, прячущийся за господином не столь внушительным, завертел головой, пытаясь заглянуть себе за плечо. Его второй подбородок тревожно колыхнулся.

— Вам придется смириться с этим и жить, — печально вздохнул мужчина, сложив руки на навершии трости, и добавил почти скороговоркой: — Но, думаю, вы справитесь: отсутствие совести — главное качество успешного коммерсанта.

Тилло Реден надул губы. Кто-то из менее внушительных господ его окружения сдавленно хихикнул. Кальтшталь откровенно рассмеялся.

— Манфред, — едва слышно прошептала Фридевига, сощурив глаза.

Манфред фон Хаупен, примо антистес Ложи и третий из старших магистров Собрания, приподнял цилиндр и театрально поклонился.

— Здравствуйте, госпожа консилиатор, — протянул он с глубочайшим уважением. — Добрый вечер, Ваше Высочество. Господа, дамы и… прочие магистры. Не поверите, — быстро продолжил он резко сменившимся тоном, — сегодня столь замечательное событие — мой дорогой племянник вступил в должность магистра Собрания, теперь будет решать судьбы Равновесия, а его доброго дядюшку забыли пригласить на симпозиум, — закончил он гораздо медленнее и нескрываемой тоской.

— Быть того не может, — фальшиво удивился Кальтшталь. — Уверен, магистр консилиатор отправила вам приглашение самому первому. Наверно, в службе доставки что-то напутали.

— Да, — поднял палец Манфред, добродушно улыбнувшись, — так же подумал и я, поэтому совершенно не в обиде. Хотя несколько странно, — задумался он, поглаживая бородку, — что меня не хотели пропускать и требовали какое-то приглашение. Как будто самому важному человеку Ложи нужно приглашение!

— Возможно, из-за вашей сомнительной компании, магистр? — буркнул помрачневший Пауль. Присутствие дяди с самого детства действовало на него удручающе. По непонятной причине из всех детей Фридевиги Манфред презирал именно его больше остальных.

— А что не так с моей компанией? — изобразив непонимание, протараторил примо антистес. — Неужели вы, дорогой племянник, не признали нашего уважаемого ритора? Магистр Ванденхоуф, — медленно и с почтением обратился он к карлику, — поздоровайтесь уже с гостями.

Карлик состроил кислую мину, но подобрал полы мантии и, опираясь на посох, неуклюже и неумело поклонился, звеня бубенцами колпака. По опомнившейся толпе гостей прошел возмущенный ропот. Правда, кое-кто, особенно из тех, что стояли во вторых рядах, не удержался от робкого смешка.