Вино и шампанское в фужерах в руках гостей и на подносах слуг забурлило, выходя из краев и поднимаясь в воздух, сливаясь в один плотный шар, в котором смешивались цвета и краски, а голубой свет магических светильников искажался и принимал угрожающий оттенок. Манфред сверкнул аквамариновыми глазами, впился взглядом в плотно сжатый кулак шатающегося племянника и взмахнул рукой с зажатой в ней тростью. Описав в воздухе навершием эллипс, он перехватил взятую под контроль Пауля влагу, уже леденеющую и вытягивающуюся в угрожающее острие, и вышвырнул в раскрытые двери, ведущие на балкон.

— Вы опять забываетесь, дорогой племянник, — назидательно погрозил пальцем чародей. — Колдовать на симпозиуме — дурной тон.

— Я… — прохрипел распираемый от бешенства Пауль, — убью… тебя!..

В зале в который раз за вечер наступила тишина. Но на сей раз это была та самая тишина, свидетельствующая о всей серьезности и опасности сделанного заявления. Даже Кальтшталь, насмешливо наблюдавший за происходящим, озадаченно нахмурил брови.

— Можете попытаться, дорогой племянник, — Манфред беззаботно покрутил пальцами кончик бороды.

— Не может, — возразила Фридевига. — Пауль, Манфред, немедленно прекратить!

— Прошу прощения, магистр консилиатор, — вежливо вмешался Кальтшталь, подойдя к чародейке, — но вы вряд ли в силах остановить то, что случилось.

— В силах. И остановлю, — непреклонно заявила Фридевига.

— Нет, — цокнул языком Кальтшталь. — Магистр фон Хаупен позволил себе лишнего. Его вызывающее поведение не достойно магистра Ложи, это правда, однако, — Кальтшталь сделал выразительную паузу, — магистр фон Хаупен-Ванденхоуф нарушил статью три Кодекса Ложи, угрожая жизни и здоровью старшого магистра Собрания, да еще и при свидетелях. Напомнить, какие последствия ждут магистра фон Хаупен-Ванденхоуфа за нарушение данной статьи?

— Я прекрасно знаю, магистр Кальтшталь, — процедила сквозь зубы Фридевига, не спуская глаз с дрожащего сына, — спасибо.

— Если магистр фон Хаупен выдвинет обвинения…

— Зачем? — перебил Манфред. — Я не злопамятный. У дорогого племянника просто помутнело в голове. Возможно, я перегнул палку, но не судите меня строго. Вы же знаете, со мной такое бывает. Предлагаю забыть и продолжить веселиться.

— Позвольте, господа, — неожиданно подал голос барон Эркриге. — Неужели вы так и оставите это?

— А разве что-то случилось? — недоуменно посмотрел на него примо антистес.

— Вы нанесли магистру фон Хаупен-Ванденхоуф страшное оскорбление и самым наглым образом бросили ему в лицо перчатку…

— Эм… в ухо, если быть точным, — беззаботно поправил Манфред.

— Не знаю, как заведено у вас, господ чародеев, а я бы такое никогда не простил и немедленно вызвал наглеца на дуэль! — заявил барон, щелкнув каблуками туфель. Боевые ордена славно блеснули в голубом свете люстр.

Толпа, особенно офицерская ее часть и герцог Сольнеро, одобрительно зашумела.

— Тем более что дуэли Кодексом не запрещены… — вскользь напомнил Фредерик, разглядывая вино в фужере.

— Замолчите, Кальтшталь, — прошипела Фридевига уголком губ.

— Желаете, чтобы ваш сын вылетел из Собрания в первый же день своего назначения, магистр консилиатор? — наклонившись к ней, прошептал Кальтшталь.

— Господа, как вы себя ведете? — зароптал один из гостей, кажется, граф. — Вы обсуждаете подобные вещи в присутствии Его Высочества?

— Да, кстати, что думает Его Высочество? — осведомился Манфред.

— Его Высочество ничего не думает, — снисходительно улыбнулся князь Братт-Аузент. — Его Высочество не одобряет и порицает дуэли, считает их противными государству и Господу Богу. Однако вашим Кодексом они не запрещены.

Манфред глубоко поклонился.

— Да… дуэль… — пробормотал Пауль, держась за голову. — Я вызываю вас на дуэль, господин фон Хаупен!

— Дуэль так дуэль, — пожал плечами чародей. — На чем будем драться? Кулаки, шпаги, пистолеты… может, марлины?

Пауль приложил ладонь к горящему, пунцовому уху и задумался. Дядя, несмотря на все его кривляния, был чародеем далеко не последним. Хоть свою должность он получил исключительно благодаря матери, но по силе Фридевиге уступал немногим. Помериться с ним артом дураков пока не находилось, чем главный шут Ложи нагло пользовался и безнаказанно измывался над магистрами.

— На шпагах, — решил Пауль. Госпожа консилиатор, убежденная, что хорошее и правильное воспитание ребенка складывается не из родительской заботы и внимания, а из строгости и отсутствия у последнего свободного времени, дала сыну не только блестящее чародейское, но и лицейское образование, не уступающее дворянским отпрыскам. Фехтование было одной из любимых дисциплин Пауля.

— Шпаги — это так скучно и банально, — опечалился Манфред. — На марлинах было бы веселее, но да ладно… Когда начнем?