— А, вы все об этом, господа, — тоскливо буркнул Звонок, состроив кислую мину.

Гаспар растерянно посмотрел на хефлигов. В их головах плавали яркие мысли и слишком много, чтобы ухватиться за одну конкретную. Конкретная мысль тонула в нагромождении скучных цифр, которые сейчас для деловых господ имели куда большее значение.

— Простите, о чем? — осторожно поинтересовался Гаспар, ища поддержки у Пристерзуна.

— Вы разве не знаете? — искренне удивился Звонок.

— Я приехал совсем недавно, — виновато улыбнулся менталист, — не успел втянуться в бурную анрийскую жизнь.

Прибыл чопорный лакей с подносом и поставил на стол перед Гаспаром маленькую чашечку с арамским кофе из междуречья Тейх-Арама, которую менталист заказал еще на входе. Кофе обошелся ему в двадцать две кроны. Чаевые — в тридцать крон. Десять пришлось отдать слуге в гардеробе, десять — дворецкому, проводившему в зал, и десять — лакею. Настоящий хефлиг не скупится на чаевые, когда нужно поощрить обслугу за исполнительность.

— На прошлой неделе произошло убийство, — пояснил Бюхер, когда лакей удалился. — Убили Вальдера Ратшафта, владельца компании «Вюрт Гевюрце». Слышали о ней?

— Что-то краем уха, — уклончиво признался менталист. — Но ничего определенного.

— Анрийский гигант, — сказал Векер, поглядывая на часы. — Один из двух. Когда-то занимались импортом специй, теперь занимаются всем, до чего дотянутся. Кроме стали и чугуна, конечно, — он улыбнулся, захлопнув часы. — Металлургией у нас владеет «Гутенберг-Фишер». Хэрр Флик, хэрр Хальбах, — часовщик многозначительно посмотрел на Альфреда и Альфреда, — являются почетными акционерами этой скромной фирмы, которая великодушно спасла их заводы от банкротства в прошлом году.

Альфред и Альфред только пожали плечами.

— Это было неизбежно, — сказал Альфред со спокойствием фаталиста.

— И выгодно, — сказал Альфред.

— Уж в сравнении с перспективами — точно, — поддержал Альфред.

— «Гутенберг-Фишер» — член всеимперского объединения промышленников, — сказал Альфред.

— А со всеимперским объединением промышленников лучше дружить. Или…

—…или подыскать себе другое занятие.

— Кстати, ваш отец еще не вступил в этот союз? — невзначай осведомился Нойверк, занятый своими ногтями, которые были ухоженнее, чем у Графини.

Менталист в ответ уделил все свое внимание кофе и сделал маленький глоток на пробу. Чашка действительно была из тейминского фарфора, а кофе был неплохим, но не арамским. Гаспар в этом кое-что понимал: каждый менталист начинает карьеру с кофе, переходя с чашки для бодрости на целый чайник, чтобы разлепить глаза поутру, а заканчивает олтом. Или инсультом. В зависимости, что быстрее случится: передозировка или апоплексический удар. Кофейную стадию своей карьеры Гаспар прошел еще лет шесть назад. В этом смысле она у него была головокружительной.

— Нет, когда мы виделись в последний раз, — честно признался менталист и спокойно посмотрел Нойверку в глаза. — Я уже год в разъездах, рассматриваю предложения здесь, там… Недавно вот побывал в Шамсите. Чудесный город, должен признать.

Хефлиги ухватились за благотворную тему и согласно покивали, каждый вспоминая о своем. Пристерзун лишь тоскливо вздохнул — в Кабире ему бывать не доводилось.

— Говорят, султан не против начать сотрудничество с ландрийской промышленностью и подумывает открыть у себя пару сталелитейных заводов по ландрийскому образцу, — проговорил Альфред.

— Хотя, зная султана, держать он их будет в ежовых рукавицах, — усмехнулся Альфред.

— Предпочтет сам властвовать и всем владеть.

— И получать всю прибыль.

— Неужели в Шамсите не нашлось ни одного достойного предложения? — Нойверк сделал вид, что менталист на секунду стал ему интереснее ногтей.

— Я, — Гаспар отпил из чашки, — не договорился с предполагаемым партнером.

— Вам все-таки стоило обаять его красноречием, а не ехать в Анрию, — улыбнулся Векер вежливо и тактично. — Анрия — не лучший город, чтобы расширять семейное предприятие, хэрр Непьер.

— Как знать, как знать, — улыбнулся Гаспар столь же вежливо, тактично и фальшиво. — Но, кажется, вы говорили об убийстве?

Хефлиги единодушно выразили плохо скрываемое недовольство: тема не достойна обсуждения в подобном обществе, но не обсуждать ее они не могут, поэтому вынуждены.

— Кто-то застрелил Ратшафта в его же кабинете и спокойно вышел. Убийцу никто не видел, — нехотя произнес Бюхер, всем своим видом показывая, насколько все это ему неинтересно.

— Если бы я читал анрийские газеты, — заметил Векер, изучая циферблат часов, — сказал бы, что это дело рук Анрийского призрака.