А собранный из говна и палок самогонный аппарат позволял выменивать у спекулянтов весьма полезные штуки для всего этажа. Правда, судя по запаху, дерьмо Вовчик использовал и как сырье для своей выпивки.

— Сама урод! — изящно парировал тельняшка.

— Подождите. То есть вы думаете, они погибли? Но я слышала…

— Что? — мы с братом переглянулись.

— Слышала писк, как плач. Из шахты. Сначала подумала, показалось. Потом решила, что слизь поет или датчики на Самосбор не сработали. Даже принюхиваться начала.

— Уверена?

И прежде, чем девушка успела кивнуть в ответ, мы с Димой бросились к гермодвери.

* * *

— Слышишь что-нибудь?

Из шахты пахло сыростью и железом. Тусклое аварийное освещение выхватывало из тьмы обрывок троса.

Щелк — и заморгали оранжевые лампочки.

Щелк — и темнота вновь залила колодец.

Щелк…

— Ничего я не слышу. — Луч моего фонарика едва доставал до крыши кабины в самом низу. Вроде целая, а не груда обломков. — Может, ей послышалось?

— А если нет, Серег? Если они выжили? Никто не приедет раньше…

Лифтер — профессия уважаемая. И редкая. Никто не знает точно, сколько шахт обслуживает одна бригада: десятки? сотни? И в каждой что-то ломается. Заявка на обрыв будет обрабатываться в штатном режиме. Если дети выжили, есть ли у них столько времени?

— Ау-у! Э-э-эй! Слышите меня? — рвал я горло, но получил лишь эхо в ответ.

Дима смотрел на меня. Старший брат — он ждал моего решения. Знал, всем остальным на этаже плевать. И хотел, чтобы я сказал первым.

Чего хотелось мне? Два часа до отбоя. Десять часов до новой смены. Мои ноги все еще гудят, я голодный, а Лина, скорее всего, сейчас тратит последнюю воду из дневного лимита, и спать придется ложиться немытым.

Щелк — свет.

Щелк — тьма.

— Веревка в кладовой. Должна меня выдержать. Какая у нее длина? — я чиркнул спичкой. Не время экономить на куреве.

— Метров двадцать, может чуть больше. — Глаза Димы и правда загорелись, или огонек моей сигареты отразился в его зрачках?

— Должно хватить. Но для подстраховки лучше лезть с четвертого.

Самосбор двухцикличной давности — самый крупный на моей памяти. Тогда он длился больше двух суток и спустился с шестого этажа на первый. Еще пару дней ликвидаторы зачищали последствия. Но даже они не смогли справиться с тем, что осталось внизу. Лестничную клетку на трех этажах залили пенобетоном, а вот шахту лифта почему-то не стали трогать: лишь перенастроили управление кабиной, ограничив доступ к зоне отчуждения. Если там и оставались выжившие, об их судьбе можно только догадываться.

По возвращении Дима сразу же зарылся в кладовку — мир вещей, нужду в которых никогда невозможно предугадать: завтра или через тридцать циклов. Железные баночки со всевозможными гвоздями, шурупами, винтиками и гаечками соседствуют с разбросанными в случайном порядке молотками, плоскогубцами, отвертками, гаечными ключами всех видов и железяками неизвестного назначения. А еще заляпанные тюбики с клеем, затвердевшие кисточки, лак и морилка… В углу даже стоят две рассохшиеся доски с загнутыми носами: старожилы называли их лыжами, но все позабыли, для чего они нужны.

— Чем вы там громыхаете? — поинтересовалась тетя из кухни, дымя самокруткой.

Я подошел к плите, сделал глоток прямо из чайника. Щелкнул засов ванной, и мимо прошмыгнула Алина в прилипающей ночнушке на мокрое тело. Я не успел ее рассмотреть, слишком быстро захлопнулась дверь комнаты. Интересно, осталась ли еще вода?

— Полин, ну дай хоть затянуться, — простонал Вовик. Бывший ликвидатор сидел там же, где мы его оставили, и, казалось, дремал, прислонившись к пожелтевшим обоям.

— Что вы задумали? — женщина проигнорировала тельняшку, внимательно смотрела на меня сквозь дым.

— Кабина выглядит целой. Дети могут быть еще живы. — Я допил едва теплую жидкость из носика. — Мы спустимся. Где их мать?

— Я дала ей своего лекарства, поспит на моей кровати, пока муж не придет. — В хриплом голосе Поли пропал даже намек на ту теплоту, с которой она утешала несчастную. — Вы слышали что-нибудь?

— Нет. Алина слышала.

— Ей могло показаться. Скажи на милость, как можно уцелеть при падении с такой высоты?

Я пожал плечами.

— Ловители, — сказал Вова, не открывая глаз. — Под кабиной есть такие штуки, называются ловители. Когда лифт падает, их зубья вгрызаются в направляющие. Все дело в тросе ограничителя скорости…