— Пока достаточно. Дежурство ваше кончилось, и вам, конечно, надо отдохнуть. Позднее мы еще раз вас побеспокоим, по поводу письменного протокола. Придется вам тогда подъехать в управление.

Следующим был доктор Браун. Он с первого взгляда производил неприятное впечатление, нервничал, злился и отвечал весьма резко. Бауэр старался держать себя в руках.

— Давайте подытожим: прошлой ночью вы дежурили по клинике. Сестра Ева вызвала вас, вы пришли в лабораторию и, установив, что Лора Гальбах мертва, поручили больному Варену известить полицию. Верно?

— Да, верно. Но я уже сто раз это говорил. И не понимаю, что проку повторять все время последовательность моих действий!

— Когда вы в последний раз видели Лору Гальбах? — спросил Гайер.

— Позавчера, — после секундного раздумья ответил Браун.

— Где?

— В парке клиники.

— В котором часу?

— Около десяти вечера, по-моему.

— Откуда такая точность?

— Она шла на работу, а дежурство, как известно, начинается в десять.

— Что вы делали в это время в парке?

— Простите, а что означают эти ваши расспросы?! — Он возмущенно привстал.

— Сядьте, пожалуйста, — твердо сказал Бауэр. — Вы встретились случайно?

— Да. Я задержался на работе и как раз шел домой.

— О чем вы говорили?

— Только поздоровались, и все.

— Вы хорошо знали друг друга?

— Нет.

— Где вы были около полуночи?

Доктор Браун насторожился, до него дошло, что это не просто беседа, а полицейский допрос. Глаза его забегали, в углах рта прорезались глубокие складки.

— Я? — переспросил он. — Сейчас… дайте подумать. В начале десятого я был в поликлинике, принимал пострадавшего в дорожной аварии. Перелом левого предплечья. Потом ходил в одиннадцатое отделение, там засорилась трахеотомическая трубка. Примерно в полдвенадцатого я был, наверно, у себя в кабинете. Начал читать, но скоро заснул. В половине первого меня опять вызвали в поликлинику… Вы удовлетворены?

— Благодарю вас. Пока да.

Майор и Гайер переглянулись.

— Вы слышали выстрел?

— Нет.

— Что ж, можете идти. Всего доброго.

Бледный, растерянный, Браун вышел из лаборатории. В парке он столкнулся с Маргиттой Грауэр, от которой так и веяло свежестью и весной. Браун хотел было что-то ей сказать, но, махнув рукой, зашагал дальше. Маргитта проводила его удивленным взглядом.

— Что тут происходит? — спросила она, увидев в лаборатории посторонних. — Кто вы?

Она сделала несколько шагов вперед, заметила на полу меловой контур человеческого тела и опять посмотрела на Гайера, который, выпрямившись во весь рост, стоял в дверях.

— Что все это значит?

— Доброе утро, — поздоровался майор Бауэр из глубины комнаты. Предъявив свое удостоверение, он пригласил девушку сесть и записал ее анкетные данные. Маргитта выслушала рассказ майора и растерянно воззрилась на него. Тихий всхлип вырвался из ее горла. Она была не в состоянии сказать ни слова.

— Успокойтесь. — Гайер подал ей стакан воды. — Ну-ка, выпейте.

Она послушно сделала глоток. И в самом деле немного успокоилась.

— Но почему именно Лора? Что она сделала? Нет, это невозможно.

А ведь она первая из всех спросила «почему?», вдруг подумал Бауэр. Остальные приняли убийство к сведению и отвечали на его вопросы. Наверно, все дело в том, что Маргитта пришла сюда не с ночного дежурства, а из дому, свежая и выспавшаяся.

— Пока мы не знаем. И никакой зацепки нет — насчет убийцы или убийц. Мы не знаем, кому помешала Лора Гальбах, не знаем, у кого была причина убить ее. Да и вообще, мотив преступления до сих пор совершенно неясен… Но мы найдем убийцу. И не исключено, что ваша помощь окажется очень полезной.

Маргитта Грауэр старалась сдержать слезы.

— Но все так бессмысленно.

— Любая насильственная смерть бессмысленна.

Маргитта выпрямилась, твердо посмотрела на Бауэра.

— Спрашивайте.

— Вы были близко знакомы?

— Да, целый год жили вместе в общежитии медсестер. Лора до сих пор живет… жила там. А я переехала, захотелось иметь свой угол.

— Что она была за человек?

— Очень отзывчивая. Любила свою работу, увлекалась литературой и музыкой. Мы с ней часто ходили на концерты. И в оперу.