…Доктор Буш мчался на своем «бьюике» по Ист-Эксекьютив-авеню. Доехав до угла, он свернул к восточному крылу Белого дома и, сбросив газ, медленно проехал вдоль букоеой аллеи. Не доезжая до «Блэр Хауза», он приветливо поднял над рулем руку и приспустил стекло. Полисмен из президентской охраны по-приятельски подмигнул ему и кивнул в сторону галереи, где под большим фонарем прохаживался сержант морской пехоты.

Припарковавшись рядом с черным «линкольном», на радиаторе которого колыхался бело-голубой флажок председателя Объединенного комитета начальников штабов, Ванневар Буш бодро взбежал по каменным ступенькам и вошел в высокий сумрачный холл. Миновав широкий коридор, он остановился у лифта и нажал кнопку. Тут же бесшумно раскрылись двери. Просторная кабина, отделанная ореховым деревом, с дорогим коричневым ковриком на полу, скорее напоминала каюту. Два круглых окна лишь подчеркивали это сходство. Лифт остановился на втором этаже. Доктор Буш подошел к венецианскому зеркалу, внимательно осмотрел себя и на четверть дюйма выдвинул из нагрудного кармана аккуратно сложенный белый платок. Лишь после этого он направился к президентскому кабинету. Последнее время он бывал здесь довольно часто. Но каждый раз испытывал невольное волнение, когда секретарь с улыбкой кивал ему на дверь и говорил:

— Пожалуйста, сэр, проходите. Президент ожидает вас.

В кабинете уже были министр обороны Джонсон, лидер республиканцев в сенате Ванденберг, председатель Комитета начальников штабов и начальник штаба военновоздушных сил. Оба генерала расположились возле камина. Джонсон стоял, непринужденно опершись о край необъятного стола, за которым, осененный звездно-полосатым флагом, в кожаном вращающемся кресле сидел Трумэн. Сенатор устроился возле столика с сигарами.

— Доброе утро, мистер президент, — остановившись у порога, наклонил голову Буш. — Здравствуйте, джентльмены.

— Рад вновь увидеться с вами, док. — Трумэн вышел из-за стола пожать Ванневару Бушу руку. — Берите сигару и устраивайтесь поудобнее, — он указал на кресло рядом с сенатором и на маленький столик, на котором стояли ящик ямайских сигар, пепельница и массивная зажигалка из яшмы. — Мистер Буш вчера ознакомил меня с выводами, к которым пришла возглавляемая им комиссия. — Президент повернулся к сидящим возле камина военным. — Мы попросим его кратко повторить их, чтобы вы, джентльмены, смогли потом задать свои вопросы. Прошу вас, док, — сказал он, возвращаясь в кресло.

— Как вы уже знаете, джентльмены, — Буш придирчиво выбрал сигару и сунул ее в кармашек с платком, — в нашу комиссию помимо экспертов входят руководитель работ по созданию атомной бомбы доктор Оппенгеймер и доктор Бэчер. Мы внимательно изучили все полученные от ВВС материалы и пришли к заключению, что на территории русской Азии действительно произошел атомный взрыв. Более того, нам удалось сделать несколько вероятных предположений относительно конструкции бомбы и ее мощности. Всю информацию по этому поводу я имел честь направить президенту, — он привстал и отдал Трумэну легкий поклон, — и в Комиссию по атомной энергии конгресса.

— У вас есть стопроцентная уверенность, доктор Буш? — спросил председатель Комитета начальников штабов.

— Безусловно, генерал. Пробы воздуха выявили присутствие плутония двести тридцать девять и урана двести тридцать пять. Как известно, джентльмены, оба эти элемента представляют собой ядерное взрывчатое вещество. Плутоний вообще не известен на Земле. Этот первый из трансурановых элементов может быть получен только искусственно, и еще он образуется в результате атомного взрыва. Таким образом, все сомнения отпадают.

— А не могли они залететь в атмосферу случайно? — Ванденберг отложил сигару и повернулся к Бушу. — Что, если это следы наших атомных испытаний?

— Исключено, сенатор. В таких количествах плутоний может быть только над местом взрыва сразу же после испытания.

— Но прежде вы уверяли нас, Ван, что радиоактивность долго носится в атмосфере, — сенатор осторожно, чтобы не сбить пепел, сунул сигару в рот. — Не так ли?

— Это не просто радиоактивность, сенатор, — вмешался начальник штаба ВВС. — Когда в первый раз на снимках, произведенных в указанном районе нашей летающей крепостью «Б-29», обнаружились следы радиоактивных частиц, мы еще могли думать, что это либо естественная космическая радиация, либо следы наших атомных взрывов. Но уже тогда ученые указывали на пять совершенно новых линий. Это заставило нас послать в подозрительный район два специально оборудованных разведывательных самолета, которые и доставили пробы воздуха. Как видите, об обычной радиоактивности не может быть и речи. Я правильно излагаю существо вопроса, доктор Буш?

— Совершенно правильно, генерал. Полученные на первом снимке трэки действительно сильно отличались от обычных нитевидных следов, которые оставляют в фотоэмульсии космические частицы.

— Значит, вы уверены, что это атомный взрыв? — не успокаивался Ванденберг.

— Да, сенатор, к сожалению, дело обстоит именно так.

— Скажите, док, — обратился к Бушу председатель Комитета начальников штабов, — а не могло это быть взрывом русского атомного котла? Что, если они действительно далеко продвинулись в своем урановом проекте, но до заключительной стадии бомбы все же пока не дошли?

— Вы полагаете, генерал, что мог иметь место неконтролируемый взрыв реактора, в котором создалась сверхкритическая масса? — уточнил Буш.

— Именно так, сэр.

— Не думаю, чтобы это могло случиться. Мы обсуждали подобную возможность, но отбросили ее как весьма маловероятную. Да и тщательный анализ всей информации, которой мы располагаем, почти не оставляет места для сомнений по поводу атомного взрыва. Я имею в виду взрыв бомбы, а не реактора. Но даже если допустить, что это был случайный взрыв одной из атомных лабораторий, то и тогда придется признать, что Советский Союз располагает ныне большими количествами делящегося материала. А отсюда до бомбы только один шаг.