— Осип, завтра, еще затемно на одном из снеккаров пойдете в Кайру, — он на мгновенье задумался, потом махнул рукой, — хотя берите два оставшихся снеккара и плывите в Кайру. Скорее всего, там и Якоба застанете. Я парня за продуктами послал. Покупайте все оружие, какое найдете в тамошних лавках, а так же шлемы, панцири и кольчуги. Даже легкие кожаные шлемы и стеганки поддоспешники скупайте, нам теперь все в дело пойдет, нос воротить не придется. Уяснили задачу? Да, — легонько хлопнул он себя по лбу, — загляните в местное отделение гильдии наемников и в портовую таверну, где наемники обитают. В общем, сами знаете, где искать. Если не совсем отребье какое, то всех нанимайте. Хотя нет… — снова задумался Саша. — Если лэр Вардис туда заглянуть собирался, то нехорошо получится, если мы всех наемников заберем. Выберите тогда пару дюжин более достойных и их наймите. Особенно внимание обратите на лучников и арбалетчиков. По возвращении, снова проведите смотр тех беженцев, кто хотел в солдаты поступить, теперь критерии отбора снижены до самого минимума. Если не совсем дурак или увечный какой, то берите всех. Там помимо опытных воинов и много обслуги к метательным машинам нужно будет, и коней обихаживать, и кашеваров не один десяток, да и просто принеси-подай. Все уяснили?

— Все понял, милорд. Все исполню как велите. — поклонился ему командор.

— Теперь к вам, сэр Герхард. — повернулся он к командиру гвардейцев.

Макаров хотел оставить рыцаря на острове, о чем сказал ему в самом начале совещания, но лейтенант гвардейцев стал ожесточенно спорить со своим сюзереном, отстаивая право своего участия в предстоящей битве. Впрочем, как и Вован Большой, тоже ни в какую не хотел оставаться на острове.

— Наказать бы вас, что приказов не слушаете, да ладно! — махнул Макаров рукой. — Сами переговорите с вашим вторым лейтенантом. Объясните господину Воджетичу, что если с леди Агатой в мое отсутствие, что-либо случится, то спрошу и с него и с вас тоже. Это понятно? Оставите в замке дюжину своих гвардейцев и дюжину валашцев, но ворота всегда должны быть закрыты и караулы удвоены — как-никак, военное положение!

Армейцев Капчика, вначале вообще решил не оставлять на Ригене, решив, что три сотни солдат, больше пользы принесут на войне, ежели отсиживаясь за стенами каменного форта. Но потом подумав и решив, что нефиг гнать всех еще необученных новобранцев на войну, сказал оставить в форте две дюжины молодых солдат с одним из сержантов. Северян Олафа Саша тоже решил половину оставить на острове, вдруг придется садится за весла снеккаров и отбивать неожиданное нападение пиратов или фарнхельмского десанта, а половину взять с собой. Хотя, надеялся, что парень наймет у себя на родине еще хотя бы сотню бывалых воинов. Из сотни валашцев, половину тоже забрать с собой, а половину разделив еще на два отряда, разместить гарнизоном в двух деревянных крепостицах. Посовещавшись с рыцарем Герхардом, Макаров решил до битвы с орками возвести в дворянское сословие лейтенанта Капчика.

«Зачем откладывать такой жест в долгий ящик, если многие из нас могут не вернуться с этой войны? Даст бог, вернется командор живым, я ему к дворянскому достоинству и рыцарские шпоры пожалую. Жаль парня в Кайру отправил. — немного пожалел Макаров, но потом решил. — Ну ничего, вернется завтра Якоб, еще с ним переговорю. Кому мне доверять и кого главным на Ригене оставлять, если не собственного порученца? Кому еще главой муниципалитета на Ригене быть, как не этому смышленому и обученному парню?»

— Лаэрт, ты возьми человек пять своих разведчиков. Хотя, у тебя же все сейчас на конях? Ну, тогда всех восьмерых и бери, — махнул он рукой, — завтра… хотя, нет, давайте уже сегодня вечером, дуйте в замок Корвинусов и завтра затемно с лэром Климентом место предполагаемой битвы поедете смотреть. Так, ну вроде все озвучил. Вопросы у кого, есть?

Когда совещание подошло к концу и Макаров отпустил всех присутствующих, придержал своего друга.

— Волоха, ты погоди, разговор есть. Пошли ко мне в комнату, посидим, горло промочим.

Когда уселись в удобные кожаные кресла у небольшого резного столика, он налил своему другу немного вина, затем плеснул себе.

— Слушай, Вова, зачем тебе эта война? Ты конечно здоровый мужик, силы на двоих, а то и троих хватит, но согласись — мечом своим большим, словно оглоблей машешь, да и наездник из тебя никакой. Скорее всего, Вардис всех коней более опытным воинам отдаст. А со стены стрелять… так из лука ты вообще не умеешь, да и из арбалета стрелок, прямо скажу — хреноватсый.

— Вот значит как, — засопел сузив глаза Большой, — во всем, куда ни глянь, я значит, хреновастый?

— Да погоди ты дуться! Наоборот, ты мне как помощник позарез нужен, а сражаться… ну зачем тебе это? Это же не твой мир, не справедливо погибнуть или увечье получить за чужую землю!

— Да почему за чужую? — вскинулся Большой. — Тут и моя земля, ты мне сам землю под поместье выделил. Да и не в том дело! Тут жить буду, тут дом строю и невеста моя тут. Какая нафиг, земля чужая? Какая еще, не справедливость? Там, что ли этой справедливости дохрена? Я тебе, Саня, не все рассказал еще… — распылялся Володя. — Я когда служил, ко мне одна стерва клинья подбивала, майорша из отдела кадров. Послал я ее… нет, если бы поменьше за нее знал, то может и переспал пару раз по пьяни, но тогда не смог. Она меня потом и выживать начала. Из простой инспекции, зам начальника отдела на больничку определили, это зона где туберкулезники и другие спидозники сидят. Две тысячи доходяг, что умирать ото всюду свозят. В сутки, по одному-два трупа, а то и больше бывает. А куда мне там с моей астмой работать? Специально, сука, меня туда перевела. Так там, Саня, умерших в простых ямах закапывают, которые такие же зеки доходяги копают на краю кладбища. А ведь по закону, на каждому умершему деньги на гроб выделяются, понимаешь, какой объем лжи и воровства? Я как-то ответственным в выходной день заступил, а четверо таких горе-сидельцев с лейтенантом поехали троих умерших хоронить. Мороз на улице, градусов тридцать. Приехали ближе к вечеру. Похоронили, спрашиваю? Нет, говорят, земля мерзлая не смогли яму раздолбить, костры даже жгли, уложили там их и снегом закидали. А на следующий день поехали снова землю долбить, вернулись, говорят — собаки бездомные трупы раскопали и погрызли половину. И это в двадцать первом веке, Саша? Собаки мертвецов пожрали, закопали, то что от них осталось. Все равно могилки не делают, лишь табличку с номером на краю закопанной ямы, в которой по нескольку человек лежат. Нет, я понимаю, на зоне помер такой, что из тюрем не вылазил, ни жены, ни детей кому такой нужен? Или мама, старушка уже божий одуванчик, что на ладан дышит и на пенсию свою еле выживает, вот родственники не всех и забирают. Тех, только в безымянных могилках хоронят, от кого все открестились. Но все равно, ни гробов, ни могилок отдельных. А собаки? Это же, капздец полный. Вот, что теперь эти собаки?

— А, что собаки? — не понял слушавший разоткровенничавшегося другана Саша.

— Так собаки теперь, сто процентов туберкулезом заболеют! Животные тоже заражаются и болезнь эту опасную переносят. Понимаешь? Где порядок и где твоя справедливость? Не, Сань, мне тут лучше. Я тут себя нужным чувствую и порядка у тебя больше. А ты, говоришь — зачем тебе эта, чужая война? Какая она мне чужая, если и семья моя и поместье, тут на Ригене?

Вован снова засопел и одним глотком опустошил свой бокал.