Шрифт:
Алябьев исправно лечился на Минеральных Водах, терпеливо переносил жесточайшие процедуры, и все же здоровье не улучшалось. По-прежнему плохо обстояло дело со зрением, мучил ревматизм, а срок лечения быстро подходил к концу. Мысль о возвращении в Сибирь (ведь Алябьев числился в отпуске) страшила.
Кроме неустанных хлопот родственников о помиловании, стремление к облегчению участи Алябьева проявил и командующий войсками Кавказской линии генерал-лейтенант Вельяминов. Он организовал специальную медицинскую комиссию, которая дала заключение о плохом состоянии здоровья Алябьева и положительный отзыв о его поведении. Царь по-прежнему был неумолим. Единственным проявлением «монаршей милости» была перемена места ссылки. Царь «повелеть изволил» назначить новое место изгнания — отправить «преступника» в крепость Оренбург под начало генерал-губернатора Василия Андреевича Перовского.
В Сибирь Алябьев больше не вернулся, но ссыльным преступником остался.
В КРЕПОСТИ ОРЕНБУРГ
В лице генерал-губернатора Перовского Алябьев встретил не бездушного царского сатрапа, а скорее покровителя, очень много сделавшего для облегчения участи своего поднадзорного не только во время его пребывания в крепости Оренбург, но и в дальнейших мытарствах композитора [16] .
Не располагая сведениями о прежнем знакомстве Алябьева и Перовского, надо полагать все же, что популярный композитор, к тому же друг Грибоедова, не мог быть неизвестным губернатору.
16
Василий Алексеевич Перовский — личность довольно примечательная: внебрачный сын Алексея Кирилловича Разумовского (род. в 1794 г.), он был воспитанником Московского университета. Вступив затем в военную службу, вошел в тайное военное общество декабристского направления, но пробыл в нем недолго. В Отечественной войне 1812 г. получил ранение в Бородинском сражении, попал в плен. За двукратные попытки к побегу приговаривался к смертной казни, но был помилован и освобожден из плена, когда русские вошли в Париж. Находился в общении с литераторами, состоял в родстве с Грибоедовым, в приятельских отношениях с Пушкиным, Жуковским. Родные племянники Перовского — известный поэт Алексей Константинович Толстой и поэт-декабрист Н. Н. Оржицкий.
Повезло Алябьеву и в отношении интересного музыкального окружения, неожиданно оказавшегося в далеком степном краю.
В канцелярии губернатора служил В. Н. Верстовский — родной брат известного композитора. Талантливый музыкант, он был отличным скрипачом, недурным пианистом. Способным виолончелистом оказался и военный инженер Агапьев. Среди оренбургских любителей музыки нашлись певцы, инструменталисты. В Оренбурге и окрестных городах выступал с концертами организованный и руководимый В. Верстовским струнный квартет. В домах местной интеллигенции часто устраивались музыкальные собрания.
С первых же дней завязывается дружба Алябьева с Верстовским; они чуть ли не каждый день встречаются, музицируют, играют на фортепиано в четыре руки.
Если в тобольской ссылке «творческой лабораторией» и стимулом к развитию симфонического дарования композитора был местный оркестр, то в Оренбурге такой «лабораторией», но уже для камерно-инструментального творчества, оказался квартет, отличные солисты-инструменталисты.
Со свойственной Алябьеву совершенно удивительной активностью он отдается стихии камерно-инструментального творчества.
В созданных в оренбургской ссылке трехчастном Трио (ля минор) для фортепиано, скрипки и виолончели, скрипичной и фортепианной сонатах, вариациях для скрипки и фортепиано ясно ощущается, особенно в фортепианном трио, романтическое начало. Оно сказывается в порывисто-устремленной музыке I части, сменяющейся созерцательно-ясным Adagio, в бурном и радостном финале, в общем взволнованном тоне музыки. В качестве тематического материала композитор часто использует (в вариациях, в частности) мелодии русских народных песен или создает оригинальные темы, по характеру близкие народнопесенным или романсным мелодическим оборотам.
Так же, как и на Кавказе, Алябьев проявляет пытливый интерес к местному народному творчеству. В этом ему приходит на помощь крупный ученый филолог, автор классического «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Иванович Даль — друг Пушкина, Дельвига, Языкова, служивший в то время в Оренбургском губернском правлении личным секретарем генерал-губернатора. Общение с ним, тонким знатоком культуры народностей Оренбургской губернии [17] , оставило заметный след в музыкальных занятиях композитора.
17
В нее тогда входили, помимо нынешней Оренбургской области, также Башкирия и часть Казахстана.
А. А. Алябьев создал сборник (вернее, цикл) «Азиатских песен». Полное название его — «Азиатские песни, музыку, переделанную для пения и фортепиано, посвящает его превосходительству Василию Алексеевичу Перовскому А. Алябьев». В сборник вошли четыре песни: две башкирские, одна киргизская и одна туркменская. «Азиатские песни» — первый опыт записи, творческой обработки и гармонизации музыкального фольклора этих народов.
Находясь в местах Пугачевского восстания, Алябьев интересовался народным творчеством, связанным с Пугачевым и его ближайшим окружением. Особенное внимание композитора привлекли башкирские песни о верном сподвижнике Пугачева Салавате Юлаеве.
Не забывал Алябьев свой излюбленный жанр — вокальную лирику, сопровождавшую его на всем жизненном и творческом пути. Он вновь возвращается к написанному еще в Тобольске романсу на слова пушкинской элегии «Я помню чудное мгновенье» для голоса и фортепиано и инструментует его. Обращение к стихотворению любимого поэта связано с живыми впечатлениями, рассказами оренбургских друзей о недавнем пребывании здесь Пушкина [18] .
Романсы «Сладко пел душа-соловушка» на слова И. И. Лажечникова для голоса и женского хора с фортепиано и «Прости, прости,— ты мне сказала и с грустью руку подала» на слова П. Е. Бурцева, несущие образ разлуки, тоски по близким и любимым,— это лирические страницы, обращенные к Офросимовой. Большое, серьезное чувство к ней неизбывно живет в душе ссыльного композитора. Здесь же написана и песня «Голова ль моя, головушка» для голоса с оркестром на слова А. Дельвига, выдержанная в духе задушевных народных протяжных песен.
18
Незадолго до приезда в Оренбург Алябьева в этих местах побывал Пушкин, собирая материал о Пугачевском восстании.