Осот сидел за столом и уже почти покончил с завтраком. Усевшись рядом, Огген успел разделаться с половиной булки, как отец уже встал.

– Не забудь куль с едой, – велел он, взяв свою косу за рукоятку. – И не задерживайся.

После он вышел, и дверь за его спиной неплотно закрылась. Мать его уже куда-то ушла, поэтому Огген ненадолго остался в одиночестве.

Проглотив последний кусок булки и запив его остатками молока, мальчик взял со стола подготовленный Золией на обед небольшой мешок с едой, а после схватил свою косу, вычищенную и заточенную о старый оселок вчерашним вечером, и последовал за Осотом наружу.

Опершись ладонью о край невысокой изгороди, которой дом был обнесен с задней части и по бокам, отец разговаривал со своим приятелем Готимом.

– …видел вчера вечером, – говорил он что-то Осоту натянутым от волнения голосом.

– Выдумывает он все, – отмахнулся отец, а потом, заметив сына, встал ровно. – Ну наконец-то. Идем.

Когда они начали путь к полям, свернув направо по главной дороге, то вернулись к незаконченному разговору. Огген в нем участия не принимал и держался чуть позади, слушая его вполуха и наблюдая за происходившим вокруг.

– Да говорю тебе, что видел, – гнул свое Готим, положив косу на плечо. – Дови хоть и глупый, как кусок дерева, но все же не лжец.

– Возможно, – согласился Осот. – Но так же возможно, что ему просто голову на солнце напекло. Тем более, Дови любит залить пивом глаза, поэтому ему и привидеться могло. Меньше слушай этого болвана.

– Так видел ее не только он, – продолжал настаивать Готим, в голосе которого уже начинало слышаться легкое раздражение. – Дови тогда вместе с Урсом был, а тот ничего крепче кефира не пьет.

– Ха! – усмехнулся отец своим трубным голосом и поскреб бороду, доходившую ему до ключицы. – Урс? Этот лентяй? Не удивлюсь, что таким способом они попросту решили… как там… – он секунду помолчал, вспоминая слово. – Саботировать рабочий процесс, вот. Запугать людей лихом, чтобы те перестали в поля выходить.

– Говорю тебе…

– И я тебе говорю, – перебил его Осот. – Прекрати голову всякими небылицами забивать. Если где-то и есть подобное, то только на землях Митэлина у этих волшебников и королей. Но у нас в царстве людей магии нет.

Некоторое время угрюмо помолчав, Готим, очень уж сильно любивший поточить с кем-нибудь лясы, завел новый разговор, но на этот раз Огген слушать его уже не стал.

Наблюдая за пробуждавшейся деревней, он немного отстал от отца и его друга к тому моменту, когда они приблизились к таверне «Согбенная липа», располагавшейся почти на краю деревни Стредигот-Ликоу. Неподалеку же от входа в нее Огген заметил стоявшего в одиночестве опиглена.

Встретить представителя их народа в этих краях можно было нечасто, но все же мальчику доводилось видеть опигленов, поэтому сильного удивления он не испытал. Стредигот-Ликоу была большой деревней и располагалась не в каком-нибудь захолустье, а неподалеку от Пиготского тракта – одной из самых больших и продолжительных дорог в людском королевстве, поэтому разнообразных путников с большака можно было часто встретить.

Увидев глазевшего на него Оггена, опиглен, облаченный в дешевый доспех из вареной кожи сделал приветствующий жест своего народа. Заключался он в том, чтобы приложить ко лбу кончик указательного пальца распрямленной ладони правой руки и чуть одернуть ее в сторону.

– Йонон рангевт, витер (доброе утро, вирит)! – поздоровался низкорослый коренастый опиглен на своем языке.

– Тэнэт ос, опиглен’нен (вам тоже, опиглен)! – ответил ему с сильным акцентом Огген, надеясь, что не ошибся в произношении. Он знал несколько фраз на опигленском, которые вычитал из книг.

Услышав из уст человеческого деревенского мальчишки речь своего народа, мужчина изумился и воскликнул:

– Элкинестор! Унго готронтант, хогм блэссир тунк нехесип ахкос хогмен, амс-эмбекерг экги хетгорснапи парастаз антал парданст (Удивительно! Я думал, наша речь слишком сложна для людей, чтобы на ней говорил обычный крестьянин).

Познания Оггена были не настолько глубоки, чтобы понять все то, что быстро произнес незнакомец, но по восклицательной интонации он понял, что приезжий иностранец был удивлен.

– Быстрее, сын! – услышал он оклик Осота, и тогда, отведя взгляд от опиглена, поспешил за отцом.

Когда он нагнал его и Готима, они уже наполовину перешли небольшой мост, перекинутый через узкую, но длинную речушку, приходившею из-за горизонта и уходившую в горизонт с противоположной стороны. Преодолев мост, Огген оказался за пределами Стредигот-Ликоу и посмотрел на раскинувшиеся золотистые поля, на которых он работал с двенадцати лет.

Вид вызывал у него смешанные чувства. Площадью в сумме около одного косе 4 , прекрасные золотые поля, спору нет, но они казались такими лишь при наблюдении. Когда же стоишь в самой гуще колосьев под палящим солнцем и часами напролет машешь косой… тогда думать о красоте пейзажей не приходится.