[Я это напишу] для того, чтобы мы, которые еще по ласке и защите божьей и в законе пребываем и свободно своими правами в спокойной отчизне пользуемся, могли бы понять эту жестокость языческую, вблизи нас уже имеющую место и на христианское истребление жадно направленную, которая есть первая статья веры их мерзкой псевдопророком Магометом им предоставленной. Как я все их поступки предательские, показав плоды шпионства, в особенных книжках стихом недавно, приехав из Греции и Тракии, выписал и в печать дал, наставляя и остерегая своей родины граждан собственным опытом, [297v], дабы мы по переменчивости империй, королевств, княжеств и монархий разнообразных, до этого свободных и непобедимых, здесь за древней нищетой, попиранием и преследованием костела божьего смотрели. Ибо счастливы бывают оные, которые чужими ошибками карают, и от прошлых случаев к будущим более осторожными становятся. ПЛП

Так и Сирацид [148] говорит нам принимать во внимание нищету и приключения других народов, дабы мы думали, что тоже нам когда (чего, боже, упаси) терпеть придется. ПЛП:

Пишет тоже Полибиус, что стоял при Сципионе, удивляющемся пожару этого города карфагенского и горькими слезами рыдающий. И когда спрашивал, почему плакал, будучи вельможным победителем по окончании столь славной войны и взятия города, первого после Рима, который был из всей Африки и иных в Европе и Азии королевств сопредельных головой и наибольшим агрессором отчизны его римской, то ответил ему Сципион вдыхая тяжело, что с большой грустью это делает, смотря на столь славный и передовой город Картаго, который уже семьсот лет стоит, видя, что уничтожается делами его, отчего его в более тяжкую грусть приводят эта переменчивость империй. И будущее потом также есть падение Рима, который сегодня есть головой всего мира. И, сказав это, Сципион, плача, оные стихи прибавил:[298] ПЛП

Как же к тому пришло, что тоже тот славный город Трою или Илион, греки, будучи не в состоянии в течении десятилет мощью добыть, хитрым его конем за одну ночь выворотили. Как и нас сегодня турки в позорным перемирии ловят. И в этом случае троянском Эней, испугавш[sz]ись внезапного предательства греческого, спрашивает Эненидорум и жалобно Пантуса, жреца Аполона: ПЛП

Этим предательским конем греческим, как птиц пучком, турки не только понтийские, тракийские, трапезундские, греческие империи, славянские, волошские и венгерские мощные народы покорили и у них укрепились, но уже и на нас через стену дырявую весьма разваленную и через Днестр смотрят. А о турках можем это понимать и на это надеяться, что пророчит Эзекииль о Гоге о Магоге. Гиллемус тоже, немец, монах святой жизни, в монастыре изеначенском будучи, когда другие дела ПЛП «со звезд и по вдохновению божьему» предвидел, который результат свой настоящий взяли, тогда то и сказал, что турки вго ду 1600 в Германии и в Италии править должны [быть], к чему есть тенденция. Во столь больших распрях королей и князей, в умножении обидных ересей, отщепенства сына божьего, настоящего на веку Бога [298v] и Человека, чем и турки превысили, и после чего внутренние войны, надменности и домашние несогласия выросли, которые в каждом христианском государстве являются гетманами, шпионами и проводниками турецкой безбожной силы. Потому уже этот плохой неприятель креста господнего тремя частями мира почти овладел, и четвертую, то есть Европу, у нас домогается, уже немалую часть которой он занял. Нужно всем свободным народам вести себя с такими бы желаниями и усилиями, чтобы всеми возможными способами своими стараться о том, дабы в ту неслыханную неволю не прийти, в которой сейчас греки ПЛП «на бога и человеческую веру и перемену государств, а также перемену нестабильной судьбы», сегодня албаны, траки [151] и оные славянские предков наших народы, болгары, сербы, рацы, волоши, мультаны, венгры, далматы и краваты [152] нарекают: ПЛП «Так те, что задержаны в темной бездне, ожидали Мессию». Но уже к делу взятия города славного приступаю.

Еще сперва о названии и древности его коротко напомню. Это я узнал от ниценского нынешнего епископа, Базилия, грека, итальянца и латинника хорошего, забавляясь с ним в Галаце и чтото я сам смо-г узнать.

Есть место в Тракии, где Понтус Эуксинус или Черное море через Пропонт в Геллеспонт Белого моря узким проливом идет на расстоянии где-то одного выстрела из лука, где-то трех, где-то двух, быстрым путем впадает в этот пролив. Ксеркс, персидский король, имея семьсот тысяч войска, мост построив, в Грецию пришел. А делит этот пролив морской Европу с Азией. Положение полуострова почти подходящее для столиц императорских, поскольку там две передовые части мира сошлись. А к третьей части мира, Африке, очень легкое плавание имеется. И так свидетельствуют истории, что древний город Бизантион [300] карфагенцами, которые в Африке мужественно правили, построен был на том месте, к которому, как и к другим королевствам своим, средства покупки и товары разнообразные из далеких стран кораблями привозили.

Потом этим городом Бизанциум на море мегаренсы [153] , люди богатые, овладели, к которому греческий язык и греческие законы с науками освобожденными, которые в то время в Греции процветали, внесли. Чем государство Византийское, равно как и другими вещами, сильно украсили. И после войны Ксеркса, короля персидского, которую неудачно вел, в Греции этот город Бизантион, временами лакедемонской, временами афинской державам, когда общие войны долго между собой вели, помогал. Потом он королю македонскому Филлиппу, отцу Александра Македонского, после долгой осады сдался. И тут Бельский ошибся, пишучи, что Паусониас, гетман великого Александра, Бизанциум основал.

И когда во времена римской монархии Север [154] и Песцений [155] за императорство между собой боролись и Песцений сперва Бизанциумом овладел, то Север его добывал целые полчетвертигода мощью большой. Когда большое число людей разными случаями в осаде гибло, то большую часть города поразорял, стены поломав, о которых также Геродот пишет, что не похожи были на испорченные, о чем еще сегодня руины античные определенных замков свидетельствуют.

Так что от Северия до Константина Великого правления сто лет прошло, а Бизанциум под властью римской к свободе прийти не мог, а стены городские также не были поправлены.

Потом, вгоду Христовом 312, когда Константин Великий, император почти святой, набожный и воинственный, покрестившись, уступил [300v] столицу в Риме Сильвестру, папе, а сам двинулся в албанское государство, желая там осесть в одном месте, Драуч [156] нареченном, но когда ему в Албании не понравилось, то перебрался в Грецию, ибо сам был грек, а потом приехал в город Бизанциум, в Тракии лежащий, морем с трех сторон окруженный клинообразной формой. Там же всю форму стен и башен по величине римских приказал сделать, и все регалии и все уставы римские утвердил. Перевел туда всю мощь империи своей и семь господ передовых, которые Римом в то время владели, из фамилии Палеологов [157] , и из тех всегда один императором бывал. Эти тоже дворцы Константин по форме римской выстроил средствами большими, их сегодня турки иначе переделали. Но колонны мраморные, аспидовые и алебастровые, и высокие башни о красоте строительства древнего еще свидетельствуют. Понастроил еще столько колонн мраморных колонн триумфальных, что их из-за дорогой и прекрасной работы и величины к семи оным чудесам мира, которые были насчитаны, каждый причислять должен и удивляться.