— Знают у меня все, как кому кланяться! Только ты баронессой не была! И не будешь! Была шавка безродная, ею и останешься, хоть всю баронскую сокровищницу на себя навешай!

— Тихо! — рявкнула я. Информация о сокровищнице меня заинтересовала.

— Да врёт она всё! — воскликнула Мариса.

Но бегающие глаза и попытка спрятать руки за спину сразу выдали, кто тут врёт. На мне скрестилось множество взглядов. Я незаметно сглотнула, лихорадочно соображая, как поступить: «Где я, неизвестно. Как выбираться, и возможно ли это вообще, тем более. А если я тут застряну, то лучше уж баронессой, чем непонятно кем…»

Все эти мысли пронеслись у меня в голове за долю секунды. Вместе с любимой присказкой бабушки: «Как себя в первый день поставишь, так и будешь стоять». Я вскинула голову:

— Ты в замке ещё при батюшке моём жила, Леона?

— Так и есть, — подтвердила та.

— Значит, драгоценности мои фамильные видела… — Я подошла к парочке, поманив за собой женщину. — Показывай, что тут моё…

Парочка попыталась было упираться, но дюжие стражники быстро навели порядок. Выяснилось, что ничего «не моего» на пальцах, шеях и даже в ушах не имелось. Мало того, бывший управляющий умудрился напялить на свой корявый палец-сосиску баронский перстень, на что уж точно не имел никакого права.

— Ну, и что мне с вами делать? — протянула я, полюбовавшись на увесистую кучку драгоценностей в ладонях Леоны.

Действительно, что? Насколько я помнила, в средние века и за меньшее на виселицу отправляли. Но соотнести это с мировоззрением двадцать первого века, где в большинстве стран смертную казнь и вовсе отменили, у меня никак не получалось. И тут Мариса решила, что самое время оскорбиться.

— Да мы ваше наследство хранили! От этих воров спасали! — взвыла она. — Всё самое ценное на себе носили, чтобы не спёрли! А вы! Неблагодарная! Ноги моей больше тут не будет! Лёрик, пошли собираться! Пусть она сама с этим ворьём мучается!

Я на мгновенье опешила, и Мариса, таща за собой на буксире увальня-мужа, даже успела сделать несколько шагов по направлению к замку, продолжая орать на весь двор:

— Забираем вещи и уезжаем!

— Стоять! — опомнилась я. Такая собирательница мне половину замка вывезет под видом вещей. — Леона, с чем они сюда приехали?

— С узлом тряпья, такого, что нищим отдать стыдно, и бочонком сивухи, — хихикнула та. — В телегу одна кляча запряжена была, да и та уже пятый год как подохла от старости.

— Так… — проговорила я, с трудом сдержав улыбку. — Значить, выдать им тряпьё, телегу и клячу.

— Простите, ваша светлость, но таких кляч у нас в конюшне нет, — поклонилась Леона, явно спрятав за этим поклоном злорадную ухмылку. Я сделала вид, что ничего не заметила.

— Ну, так выдайте вместо клячи что-нибудь получше. Разница пойдёт как жалование за должность управляющего вместе с тем, что на них надето. Понимаю, за такую работу многовато получается. Но всё-таки родственники какие-никакие…

Громовой хохот, взлетевший над двором, заглушил визгливые вопли Марисы. Откуда-то тут же выкатили телегу, пригнали лошадь. Через несколько минут бывший управляющий и его плюющаяся во все стороны жена уже сидели на узле с тряпками, который женщины собрали прямо у меня на глазах: кто кинул косынку, кто передник.

— Проводите их до границ моей земли и присмотрите, чтобы они с другой стороны обратно не въехали, — вполголоса приказала я одному из стражников. Кольчуга на нём была побогаче прочих, и я решила, что он и есть начальник стражи.

— Сделаем, ваша светлость, — склонил голову мужчина и бросил исподлобья на телегу такой взгляд, что я сразу поняла: парочка успела насолить не только служанкам.

Под улюлюканье и насмешки телега выкатилась со двора.

— Всё! Представление окончено. Займитесь делом! — приказала я, неожиданно почувствовав, что основательно устала, и, поманив за собой Леону, пошла обратно в замок.

Теперь мне предстояло разобраться, что за наследство упало мне в руки кроме вороватых родственничков. К счастью, это можно было сделать сидя в тёплом зале. Я и так основательно продрогла на вечерней прохладе, ещё только простудиться не хватало. Кроме того, ноющий желудок настойчиво напоминал, что пора бы уже поужинать. Оставалось только понять, длинный стол в холле — это столовая или какой-нибудь зал для заседаний. Но, разделавшись с теми, кто ещё недавно собирался разделаться со мной, я чувствовала себя почти всемогущей. А потому уверенно подозвала Леону:

— Распорядись насчёт ужина и подойди. Поговорить с тобой хочу.

Поговорить перед ужином не удалось, едва я его упомянула, как прямо в большой зал принялись таскать тарелки и блюда. Тихо фигея от расточительности, я наблюдала, как большой стол заполняется всякими разносолами. Когда на огромном подносе втащили запечённого целиком поросёнка, моё терпение лопнуло.

— Мы, что, ждём гостей? — спросила я крутившуюся рядом Леону.