За рвом тоже жили люди. Эта часть города называлась посадом. Обычно посад мало чем отличался от обычной слободы, разве что своей близостью к городу. В случае нападения именно эти люди попадали под удар. Кто успевал, тот перебирался за городскую стену, чтобы переждать. Кто не успевал… тем не повезло.

Добронрав рассказывал про бога, который создал всё сущее в Горнем и о котором сирины, оказывается, не знали ровным счётом ничего. Добронрав рассказал, что Господь Всеблагой творил Горний шесть дней, а на седьмой отдыхал. За это время он успел создать всё, что можно увидеть в мире: горы, моря, подземные царства, даже животных. Только людей не было в этом мире. Идея создания разумных существ – венцов его творений и властелинов мира – пришла Творцу как раз в момент, когда он отдыхал от трудов. И сотворил тогда Господь человека в понедельник.

– Почему такое странное название? – тут же вклинилась сирин. – Понедельник, – произнесла она, спотыкаясь на каждом слоге. Сирины не делили свои месяцы на семидневки.

– Ну, это потому, – важно потирая переносицу, молвил Добронрав – его буквально распирало от гордости, что может так много рассказать девушке, – в общем, потому, что последний день седмицы назывался тогда «неделя». А понедельник потому, что он после недели! По– недельник. Понимаешь?

– Как вы, люди, любите всё усложнять! – колокольчиком смеялась Молиба. – Ну даёте! Неделя, седмица, месяц…

– А месяц стал так называться, – тут же подхватил Добронрав, – по фазам луны. Неполная луна у нас называется месяцем. И неважно, молодая она или ущербная. И вот от самого молодого месяца до самого старого проходит как раз то время, что мы привыкли так и называть – «месяц». Ну, в среднем.

– Понедельник, – нахмурилась сирин, – кажется, я уже слышала это слово. Ну, точно! У вас говорят «дети понедельника». Что это значит?

– Это значит, очень крутые ребята, – состроив самую серьёзную мину, ответил человек.

Забыв про дни недели, сирин снова накинулась на него с расспросами. Добронрав отвечал, терпеливо и обстоятельно объясняя, почему люди носят одежду, зачем им такие большие стены – «да ещё в два ряда!» — вокруг городов. Многое повергло Молибу в глубокий шок. Например, почему братьям запрещено жениться на сёстрах – в её мире это оказалось вполне обыденным явлением. Трудно пришлось Добронраву, когда он пытался объяснить ей суть товарно-денежных отношений. Молиба долго не верила парню, уверенная, что он, пользуясь отсутствием у неё знаний о человеческом обществе, просто смеётся. И бояричу стоило немалых усилий убедить её в обратном.

– Но это ужасно! – наконец воскликнула Молиба. – Насколько же надо не доверять своему племени, чтобы требовать цену за любую безделицу!

Добронраву стало обидно за весь человеческий род. Он вдруг рассердился и выпалил гораздо более резко, чем собирался:

– Вообще-то не всё у нас делается за деньги! Чести у людей тоже хоть отбавляй! Ни один, знаешь, уважающий себя воин не посмеет ребёнка обидеть! Или, там, ну, – Добронрав пощёлкал пальцами, подыскивая подходящий пример человеческой доблести. Как назло, ничего путного на ум не приходило. – Никого, в общем, не обидит просто так. Ясно?

Сирин склонила голову набок и печально посмотрела на человека.

– Добронрав, я не хотела тебя обидеть.

– Я и не обиделся, – отрок ощутил, как запылали от стыда уши. – Просто говорю как есть. Но да, люди и впрямь немного того.

Больше всего вопросов задавала Молиба. Добронрав молол языком без умолку и лишь временами успевал спросить что-нибудь сам. Они проговорили до заката, совершенно забыв о времени. Неизвестно, сколько бы они ещё так болтали, если бы чуткий слух Молибы не различил, что приближаются другие птицы. Тогда она спохватилась и вывела человека из леса безопасной дорогой.

Когда Добронрав вышел на открытое пространство, он обернулся и посмотрел на Молибу. Она стояла в просвете между дубами такая величественная, красивая и совершенно нереальная. Добронрав хотел что-нибудь сказать ей на прощание. Может, поблагодарить за этот вечер, первый за многие месяцы, когда время бежало так быстро – как один миг. Но не мог вымолвить ни слова.

– Ты ещё вернёшься?

– Да, – порывисто кивнул Добронрав. – На неделе.

Сирин улыбнулась.

– Последний день седмицы. Перед понедельником.

– Точно! Прощай, Молиба.

– Прощай, Добронрав.

– До встречи.

– До встречи, Добронрав.

Он постоял ещё немного, а потом, небрежно кивнув, повернулся на пятках и быстро зашагал к Лихобору. Пройдя несколько шагов, Добронрав развернулся.

– Но в следующий раз рассказываешь ты!

Сирин уже исчезла. Перед человеком тёмный лес тихо шелестел листвой. Но Добронрав был уверен, что Молиба его услышала.

Ровно через неделю Добронрав стоял перед дубовой рощей. На сей раз он пришёл гораздо раньше: покинув родной терем, сразу отправился за околицу к дубраве. Очутившись здесь, боярич уже не чувствовал страха. Его сердце гулко колотилось в груди, но это было совсем другое чувство – гораздо приятнее.