– Скажешь еще хоть слово об этой девушке – и ты труп, ублюдок. Ты покойник! – Хантер в последний раз ударил парня кулаком по голове, и оба повара схватили его за плечи.

Когда они подняли Хантера с мужчины, лицо последнего было невозможно узнать от залившей его крови. Хантер позволил им оттащить его, с холодным безразличием глядя на грубияна, который лежал возле его ног в позе зародыша, покрытый потом и кровью.

Я бросилась к нему, не контролируя себя от паники, и похлопала по щекам, шее и лбу. Все вышло бесконтрольно, безумно и было совершенно мне не свойственно. Обычно я очень ценила личное пространство. Мои пальцы неистово дрожали. Я внимательно осмотрела каждый сантиметр его кожи. Он выглядел здорово избитым, но далеко не так сильно, как мужчина, который лежал на полу и умолял владельца паба не вызывать «Скорую», потому что у него нет страховки.

– Ты цел? – прошептала я и поняла, что мой голос звучал неспокойно, неуверенно. Мне уже было все равно, что этот идиот сказал про меня. Я просто хотела знать, что с Хантером все хорошо.

Он кивнул, глядя в пол. Уголок его рта кровоточил, и я позволила себе совершить последний промах, вытерев кровь подушечкой большого пальца.

– Поговори со мной, – прохрипела я. – Хочешь поехать в больницу?

Хантер помотал головой, продолжая смотреть в ту же точку возле своих ног, снова отгородившись стеной, заперев ворота и выбросив ключ.

К нам подошел официант и сжал плечо Хантера.

– Я расскажу менеджеру, как все было. Все видели, как он тебя провоцировал. Ты никак не мог это предотвратить. Я к тому, что он говорил всякую дичь о твоей девушке, приятель.

– Она не моя девушка, – громко сказал Хантер, собрав во рту мокроту и сплюнув ее на пол – розовую со следами крови. Он сунул руку в задний карман, достал оттуда кошелек и, вытащив несколько купюр, сунул их в руку юного официанта.

– Не мойте пол. Я хочу, чтобы каждый ублюдок в этом кафе помнил о том, что сегодня произошло.

Я выбежала за Хантером на улицу. Он разблокировал мою машину, сел в салон и завел двигатель, не обращая на меня никакого внимания. Я открыла пассажирскую дверь, беспокоясь, что он забыл обо мне и бросит здесь одну, если не потороплюсь. Острая, будто укол иглы, боль напомнила мне о раненом плече, и, поморщившись, я в мучении согнулась в кресле пополам. Я не хотела думать о том, что значила травма плеча – ни для моих шансов попасть на Олимпиаду, ни для моего душевного равновесия.

Хантер застыл неподвижно, будто статуя, и уставился на паб с выражением лица, как у зомби. Хотелось бы мне знать, о чем он думал.

Проглотив ком, вставший в горле от унижения, я попыталась посмеяться над ситуацией. Меня переполняло чувство благодарности и страх быть отвергнутой. Самое страшное, что я даже не знала, что такого предлагала ему, от чего он мог отказаться.

– Как ни парадоксально, ушли мы без долгих прощаний. – Я достала из бардачка две жвачки, сняла фольгу и предложила ему одну.

Он даже не шелохнулся, чтобы ее взять. Я сунула кусок жвачки в рот и принялась жевать.

– Еще раз спасибо. Честное слово, я не настолько убого беспомощна в вопросах взаимодействия с внешним миром, как кажется. Просто ты всегда опережаешь меня, и я никому не успеваю надрать зад.

Самое время заткнуться, Сейлор.

Было трудно поверить, что именно я с ним нянчилась, тогда как он меня защищал.

Когда Хантер так и не подал никаких признаков жизни, я начала беспокоиться, что его настигло посттравматическое расстройство.

– Просто скажи мне, что с тобой все хорошо. – Я опустила голову и плечи от усталости и унижения. – И я оставлю тебя в покое.

– Я никогда раньше не дрался, – сказал он наконец скорее самому себе, чем мне. – Натворил немало безумной фигни за эти годы. Как-то раз даже гонялся за своим другом Воном с мачете. Но никогда не дрался по-настоящему, понимаешь. Не махал кулаками. Не был ранен. Не ранил других.

Он повернулся и посмотрел мне в глаза. Я подняла взгляд, жадно поглощая его внимание.

Я не знала, как такое возможно, но с синяками и порезами он выглядел еще великолепнее. Как новенькая машина, на которой появилась первая царапина, что превращает ее из просто очередного автомобиля в твой автомобиль с историей, общими воспоминаниями и прошлым.

В это мгновение я подумала, что лучше бы вообще никогда не встречала Хантера Фитцпатрика, потому как отчетливо поняла, что, несмотря на распущенные манеры, развращенное поведение и одержимость удовольствиями, по натуре он был добрым, преданным и храбрым.