Я уткнул топорище в доску, тихонько толкнул. Дверь заскрипела, открываясь, и, как ожидалось, фонари на площадке сразу же погасли — по лестнице пронёсся ветер, встрепенувший мне волосы.

В комнате была тьма. Тягучая, непроглядная… и вонючая. Чесночная верность Бездне просто кружила голову. Я сделал шаг вперёд, зная, что уже не смогу видеть, пока не выйду отсюда.

Чей-то радостный вдох нарушил тишину. У Вайкула, судя по всему, аж дыхание от радости перехватило, когда он увидел, как я растерянно кручу головой, пытаясь высмотреть хоть что-то.

— Ма-а-алу-у-у-ш! — донёсся хрипящий шёпот Креоны, — Э-э-это-о ло-о-о… ву-у-у-у… ш-ш-ш…

Я повернул голову на сдавленный голос:

— Кре… — ох, как же непривычно называть людей по именам, — Креона? Где ты?

Пришлось протереть глаза. Это не поможет, потому что я уже активировал заклинание, но так я выглядел беспомощнее. А ещё так гораздо легче подключиться к сознанию Кутеня, повисшему у двери, в уголке косяка.

Цербер прекрасно видел всё, что происходит в комнате.

Намного левее лежала Креона, прикованная к кровати. Кстати, Вайкул даже зачем-то прикрыл её наготу шёлковой простынёй. Ох, какой заботливый старик.

Простыни вокруг Креоны были покрыты льдом, сама чародейка была уже похожа на обросший инеем снеговик. Кое-как подняв голову, отрывая примёрзшие к подушке волосы, она таращилась на меня, будто призрак увидела, и пыталась ещё что-то сказать…

Но даже колдунья холода, закрыв себя десятком слоёв душевного льда, промёрзла настолько, что её зубы стучали, а губы еле двигались. Зря я думал, что Вайкул сможет её соблазнить — колдунья, наоборот, решила идти до конца, скрывшись полностью в холоде. Вот только для послушницы это было смертельно, собственный лёд её же и убьёт.

— Я сейчас, Креона, — продолжая слеповато щуриться, я сделал шаг в ту сторону.

Сам наместник стоял с другой стороны, в углу, опасливо выставив свой гнутый посох. Его он держал одной рукой, а в другой руке он осторожно сжимал заготовленную «брошь хозяина» с острыми лапками — артефакт, позволяющий контролировать упыря. Только для начала его надо воткнуть в грудь этому самому упырю.

А значит, изрыгни меня, Бездна, лапки у этого артефакта отравлены…

Зрение цербера позволяло разглядеть магические плетения на полу. Буквально вся комната была испещрена заклинаниями, защитными и не только, и, конечно же, самым защищённым был тот угол, в котором стоял наместник.

Не все плетения были мне знакомы, некоторые отличались до неузнаваемости, но всё же азы магии во всех мирах были одинаковы. Это как если видишь другой язык, узнаёшь начертание некоторых букв, и даже звучат они сходно.

А если так, то кровать с Креоной, которая так и уставилась на меня, тоже была закрыта щитом.

— О-о-он… спра-а-а-ава… — кое-как выдавила Креона.

Я сразу же повернул голову, испуганно выставив топорище. Вайкул довольно прыснул и прикрыл рот, а потом чертыхнулся, сам же себя чуть и не поцарапав артефактом.

— А, хорлова падаль!

— Ага! — я перехватил топорище двумя руками, вставая в стойку, — Во имя Лиственного Света, я собираюсь повергнуть тебя, тёмный служитель!

Брови наместника чуть подпрыгнули, ему всё непривычно было слышать из уст варвара такие складные речи. Наконец, старик расслабился, опёрся об посох и с довольной улыбкой стал меня рассматривать.

— Где ты?! — я шагнул вперёд.

Всего в паре сантиметров от меня на полу была вязь какого-то заклинания, и Вайкул даже затаил дыхание, надеясь, что я наступлю в очерченный кружок.

Ага, держи чакру шире, глупец!

Я мог так вечно танцевать в боевой стойке, делая испуганный вид и таращась слепыми глазами, заодно чихая от запаха чеснока, поэтому вскоре наместнику наскучило.

— Знаешь, когда пришло это видение, я сначала даже не поверил, — насмешливо сказал Вайкул.

— Какое?

— Что бросс, предавший свою веру, приведёт тёмного Хмарока в этот мир.

Тут уже я поперхнулся. Одновременно с этим левая поцарапанная ладонь стала неметь, и я понял, что это и вправду действие яда.

— Подожди, — я тряхнул головой, — Кого?

Я уж думал, меня мало что может удивить, но Вайкулу это удалось. Что-то тут не сходилось… и снова этот драный Хмарок. Или Хморок, как там его…

Наместник засмеялся, и его смех постепенно перешёл в хохот. Ну, хоть тут это ничтожество преуспело — его хохот действительно звучал зловеще. Наверняка часами тренировался.

— Ты хотел сказать, я остановлю наступление Тьмы? — переспросил я.

— Разве? — Вайкул повёл посохом, разгоняя в комнате ветер, и мне в нос ударила свежая порция чесночного смрада, — Пророчество говорит о другом.