Стоит себе непринужденно, затягивается ядовитыми смолами и смотрит на нас, нагнетая градус моей нервозности с каждой секундой все выше и выше в геометрической прогрессии. Что за человек такой? Ходячий раздражитель!

– Почему он тогда за ворота не проезжает, а тут стоит? – нервно тереблю я ремешок сумки.

– Потому что, твой братан – упырь. Вот почему! – фыркает Евсеев, но я тут же вспыхиваю и возражаю.

– Какой он мне, к чертовой бабушке, братан? Ой, Кир…ладно, я пойду все же, а то подумает еще, что я его боюсь. С него станется.

– Я тебя провожу, – и я ему благодарно киваю.

Перед тем как открыть дверь и выйти наружу, я чувствую, как меня буквально прошивает нервная дрожь. Пытаюсь глубоко вдохнуть, но не получается. Слишком много адреналина бурлит в крови…

Но я все же тяну руку и открываю дверцу авто, а потом и выхожу в холод ноябрьского вечера. Глаз на Аверина не поднимаю и вообще делаю вид, что Его тут нет, хотя прохожу всего в полуметре от этого гада. Фантазирую, что это не он, что это кто-то другой стоит у черного BMW. Так почему-то легче. С этими фантазиями я могу хотя бы дышать. Молча бреду к калитке, рядом вышагивает Кир. Подходим к ограждению, смотрим друг на друга:

– Я за тобой завтра заеду, – напоминает мне Евсеев, а я смотрю за его спину и хмурю брови.

Травиться закончил, затушил окурок и выбросил его в урну, стоящую у выезда, затем открыл багажник и принялся там копошится.

– Яра? – дернул меня за куртку друг.

– Давай постоим, подождем. Пусть в дом зайдет, а то еще, чего доброго, опять к тебе прикопается, – прикусила губу и обеспокоенно глянула на Кирилла. Тот только кивнул и нахлобучил на голову капюшон своей куртки. Холодно, всего-то пару градусов выше нуля.

Из машины мой сводный все-таки достал большую спортивную сумку, закинул себе на плечо и двинул в нашу сторону. Подошел почти вплотную. Прошил меня взглядом с улыбкой маньяка и достал из кармана пульт от калитки.

– Ну здравствуй, Ясенька, – его голос наполнен патокой до краев, но я не спешу ей обманываться. Только засовываю руки поглубже в карманы и смотрю на него исподлобья.

Это все, на что он может рассчитывать. Это все, чего он достоин.

Хмыкает, когда понимает, что не услышит от меня ни звука. Переводит взгляд на Евсеева, качает головой и только тогда нажимает кнопку на пульте. Калитка тихо жужжит, а потом слышится характерный щелчок открывания.

Сводный делает шаг ближе, открывает створку и выжидательно смотрит на меня. Я же отворачиваюсь и, в свою очередь, смотрю на Кира. Внешне я предельно спокойна, но внутри меня бушует настоящий ураган.

– Мы еще не попрощались, чувак, – обозначает ему ситуацию мой друг и кивает в сторону прохода, мол «сгинь уже, окаянный».

– Ах, вот оно что, – тянет Аверин, а в следующую секунду все происходит очень быстро. Я даже сориентироваться не успела что произошло и как именно.

Меня просто прихватили за капюшон и в мгновение ока втолкнули во двор дома. Кир попытался ломануться следом, но этот негодяй только ткнул его в грудь и закрыл калитку.

Просто. Закрыл. Калитку.

Перед самым его носом. И все это будто играючи, всего лишь одной рукой, во второй все так же непринужденно держа спортивную сумку.

– Ты! – возмущенно ломанулась я обратно, но не тут-то было.

Но меня просто развернули на сто восемьдесят градусов и подтолкнули в сторону дома.

– Топай, давай, кошка блудливая, – почти равнодушно цедит он мне в спину.

– Ты охренел там совсем что ли? – вновь крутанулась я на месте и буквально кинулась на него с кулаками.

– Нет, я не охренел. В отличие от некоторых, – стоит спокойно и только удерживает меня на расстоянии вытянутой руки.

– Грабарки свои от меня убери, я сказала. А то еще, чего доброго, замараешься! – кинула я ему его же слова.

Рассмеялся, от души так. Даже глаза в свете дворового освещения вспыхнули.

– Было бы обо что, – пожимает он плечами и кривится.

– Ненавижу тебя! – призываю себя к спокойствию и просто выплевываю ему эти слова в лицо. Я так мечтала сказать ему об этом и вот наконец-то свершилось.

– Какая прелесть, Ясенька. Столько чувств, столько экспрессии. Жаль не могу ответить тебе взаимностью. Видишь ли, так уж вышло, но я не думаю о тебе вообще. Ровным счетом ничего. Индифферентно. Но ты теперь не в Северном Измайлово живешь, где можно было прыгать с одного мужика на другого. Ты здесь, и позорить семью я тебе не позволю. Поняла меня?

– Ты больной, Ян! – покачала я головой и снова двинула к калитке.

И тут же взлетела в воздух, будучи перекинутой через его правое плечо. Пискнула, а потом со всей дури замолотила его по спине. Но куртка здорово смягчала мои удары, а потом я вообще затихла, услышав его голос, обращенный уже не ко мне.