Как видите, внутри я превратилась в жуткую размазню. Не чета той Ярославе, что была раньше. И я бы рада вернуть себя прежнюю, да не могу. Смотрю на него и зависаю, хотя и не понимаю, чем он заслужил все это.

Вся надежда была только на двенадцать дней без его пагубного влияния. Там, где ярко светит солнце и шум прибоя сводит с ума своей песней, я забуду о нем. А потом вернусь в Москву другим человеком. Обязательно. Пренепременно, черт возьми!

– Брательник твой точно не едет? – спросила накануне вылета Анька.

– Нет. У него дела важные, – припомнила я его давние слова.

– М-м, ну ясно, – многозначительно ответила подруга.

– Что тебе ясно? – нахмурилась и переспросила я.

– Мне ясно, что он от тебя отвалил. Конкретно так отвалил, Ярка. Только вот ты вторую неделю ходишь будто бы пришибленная, а не прыгаешь от радости до потолка от такого расклада. А еще понятно мне, что ты страшным образом шифруешься даже от лучшей подруги и молчишь как партизан. Надеюсь только, что ты не натворила глупостей.

– Натворила, – после продолжительной паузы выдохнула я из себя.

– Переспала с ним? – строго спросила Анька, но я только прикусила губу и отрицательно покачала головой, – Колись, давай, Довлатова! – крепко обняла меня девушка и я тут же скуксилась.

– Ань?

– Ну?

– Мне так страшно…

– А поздно уже, Ярка, – нежно погладила меня по голове подруга и я всхлипнула, – и я, дура, все видела, но пугать тебя не хотела. Прости меня.

– И что делать? – задохнулась я.

– Жечь, подруга. Жечь так, как только ты и умеешь. Пусть это тяжело, но это пока. Ничто не вечно, потом еще посмеемся над всем этим.

– Именно…

И вот оно – томительное ожидание счастья. Аэропорт и на ногах кеды, вместо опостылевшей зимней обуви, а на лице улыбка, при виде взмывающих в небо самолетов. Где-то там стоит и наш. Он увезет меня в другой мир. В мир, где нет жестоких мальчиков с глазами цвета топленого шоколада. Там буду только я. Здорово звучит? А-то…

А потом как удар в живот с ноги – его запах бьет меня по рецепторам. Я его никогда и ни с чем не перепутаю. Хотя в мозгах бомбит только – да не может этого быть!

– Т…ты? – ошарашенно выдыхаю я, глядя как он размещается в соседнем от меня кресле.

– Я, – ответил он, и мы оба почувствовали, как самолет приступил к рулению.

– А…а ты же сказал, что будешь с друзьями, – почти в панике выдаю я.

– Я там, где я хочу быть и перед тобой отчитываться не собираюсь, сестрица, – и кривая улыбка всего на секунду отражается на его равнодушном лице.

Боже! Я тут же оглядываюсь на мать и отчима, а потом и вовсе пытаюсь сменить место своей дислокации, но ничего не выходит. Аверин невозмутимо перекрывает мне все пути отхода, а потом и вовсе достает и разворачивает на столике ноутбук, и врубает какой-то фильм по известным комиксам. А дальше только вставляет один наушник в ухо, смотрит на меня как на мышь подопытную и устало выдает:

– Смени пластинку, Довлатова. У меня твои судорожные метания уже в печёнках сидят, – и весь погружается в видеоряд ноутбука, вот так бесхитростно отбивая у меня желание что-либо делать дальше.

И да, я правда кажусь себе экзальтированной дурочкой, которую так легко обидеть и выбить из колеи парочкой незамысловатых оскорблений. Выдыхаю и отворачиваюсь, внутри снова и снова ругая себя за несдержанность. Тщетно, увы и ах. Да и сводный злыдень все не успокаивается, сидит неподвижно, но второй наушник оставляет на столе, будто бы приглашая меня сделать соответствующие выводы и заглотить эту наживку. Да только я не глупая рыба, чтобы на это купиться.

Взлетаем и я вижу миллионы огней ночной Москвы. Смотрю долго, пока огромный мегаполис совсем не исчезает из виду. И странное дело, мне становится так удивительно спокойно. Мерный гул турбин, уютная темнота салона и его обалденный запах. Совсем не замечаю, как закрываются мои глаза, и я погружаюсь в сон. Впервые за две недели сплю сладко и безмятежно, а во сне надо мной никто не смеется и не говорит обидных фраз. Нет, в этом сне он только пронзительно смотрит на меня, а потом наклоняется и нежно целует в губы.

Вздрагиваю и открываю глаза, со всей дури ныряя в шоколад его глаз. Смотрит пристально, а я запоздало замечаю, что кресло мое разложено, а меня укрыли пледом. Неосознанно дотрагиваюсь кончиками пальцев до губ и наконец-то спрашиваю:

– Что такое?

– Просыпайся, скоро посадка, – произносит равнодушно и отворачивается.

POV Ярослава

В аэропорт Денпасара приземляемся уже к полудню, на улице ярко светит жаркое солнце и воздух прогрет настолько, что вызывает у меня счастливую непроизвольную улыбку. Отчетливо пахнет какими-то благовониями и специями. А может то мне только кажется? Но я оголтело кручу головой и нетерпеливо пристукиваю ногой, торопясь увидеть как можно больше.