— Проверки внеплановые проводим, — поделился инфой командующий. — Но у нас здесь дисциплина сухопутным не чета — все в одной лодке, извини за каламбур.

— Каламбур отличный, — хохотнул я. — Если кого найдете — под килем протащите, в соответствии с традициями?

— Парусник специально найдем для такого дела! — гоготнул товарищ Сысоев.

— Виктор Сергеевич, у меня к вам просьба есть, — перешел я к делу.

— Излагай, — одобрил он.

— Мне бы водолазов со снаряжением — поучиться под водой плавать, рапанов пособирать, подводными красотами полюбоваться. Можете пожалуйста выделить?

— Оформим как просветительское мероприятие, — кивнул он.

— А сейчас я очень прошу вас принять сказанное мной правильно, Виктор Сергеевич, — перешел я к сложной части. — Случай с Дегтяревым — это ужасно, и ужас заключается не только в коррупции, но и в том, что понять этих упырей можно.

— Понять всех можно, но присягу нарушать нельзя, — нахмурился он.

— Это, извините, кнут, — развел я руками. — Кнут нужен, и офицерскую честь блюсти нужно — на ней армия во всех своих компонентах и держится. Но когда вокруг народ богатеет, а тебе нельзя, это решимость и чувство преданности Родине подтачивает. Поэтому предлагаю создать прецедент с «пряником».

— Ты что, денег мне всучить хочешь? — возмутился осознавший глубину моего морального падения командующий.

— Не вам, — покачал я головой. — А, например, водолазам, которые не откажутся немного подработать во время отпуска. Совершенно официально, со сметами и отчетностью. Им — зарплата, а Черноморскому флоту — оплата оборудования. Таким образом мы создадим прецедент, который возьмут на вооружение и масштабируют старшие товарищи.

— Да какие деньги? — расстроился он. — Мы что, аквалангов детям не найдем?

— Суть-то не в аквалангах, — вздохнул я. — Суть в том, что на армию государство вынуждено выделять чудовищные деньги — и их все равно не хватает. У нас, извините, полковники две сотни рублей оклада получают плюс за должность. А рядом торгаш-кооператор живет, тыщами ворочает.

— Вот пусть увольняются и идут портками торговать, — не принял аргументов Виктор Сергеевич.

— Есть и другая проблема — армия у нас многомиллионная, и сокращать ее нельзя — в кольце врагов живем и постоянном ожидании новой большой войны. Но этот чудовищный по размерам человеческий ресурс работает на обслуживание армейской инфраструктуры и обеспечение мирного неба над головой. Для экономики они, извините, балласт. Не ругайтесь, пожалуйста, дослушайте! — вытянул руки перед собой, увидев, что товарищ командующий начинает багроветь. — Мы без армии не можем — так уж сложилось, и этого не изменить. Без армии не будет ни экономики, ни меня, ни Оли, — указал на с интересом внимающую разговору певицу. — Но что плохого в том, чтобы в отсутствие боевых задач или во время отпусков давать служивым товарищам возможность подработать? Например привлекать инженерные войска к строительству совершенно гражданских жилых домов? Официально, со сметами и прочей документацией — бюджет города выплачивает воинской части такой-то такую-то сумму.

— А у нас боевые крейсеры сетями для рыбной ловли оснащать и катать туристов на патрульных катерах? — даванув взглядом, спросил он.

— Вы преувеличиваете, Виктор Сергеевич, — вздохнул я. — Вот я вам предложил подводное плаванье — это удар по обороноспособности Родины наносит?

— Не наносит, — поморщившись, согласился он.

— И таких «не наносящих» вещей можно при желании еще много отыскать, — продолжил я. — Юрий Владимирович — сторонник подхода «не можешь победить — возглавь». Да, мы можем усилить проверки и давить запятнавшую офицерскую честь гнид, но это будет значить уподобиться метафорической амебе — у нее ведь разума нет, поэтому все, что она делает — инстинктивно реагирует на раздражители. Мы себе этого позволить просто не можем — в какой-то момент раздражителей станет слишком много, и мы надорвемся, скатив армию в малоуправляемый инертный механизм, который тратит все силы только на борьбу с коррупцией, вяло отмахиваясь от врага внешнего.

— Там, — он указал пальцем вверх. — Одобрили?

— Не спрашивал, — покачал я головой.

— А вот ты спроси, — переложил он ответственность. — Потому что то, что ты предлагаешь, выглядит, уж прости за прямоту, как попытки разложить личный состав, превратив Красную армию в сброд торгашей!

— От вас позвонить можно после концерта?

— Можно.

Ох уж эта инерция мышления при вертикали власти.

Подпорченное мной настроение не помешало Виктору Сергеевичу выйти на сооруженную на главном плацу сцену перед нами с Олей, и, пока я выдавал инструкции, пленки и листочек с порядком включения минусовок звукачу в чине старшего мичмана, толкнуть хвалебную речугу в наш с певицей адрес нескольким сотням сидящих на скамейках и стульях — что было то и притащили — морякам: в первых рядах старший и средний офицерский состав, дальше — младшие офицеры и рядовой состав.

— Офигеть народу, — поделилась эмоциями Оля.

— Неправильно считаешь, — выдал ей полезный совет. — Ты считаешь «в моменте», а надо считать глобально. Вот тебя уже миллионы людей вживую послушать успели, а тут всего восемьсот сорок три человека.

— Уже и посчитать успел, — хихикнула она.

«Успел» это громко сказано — пары секунд хватило.

—…Встречайте! — скомандовал товарищ командующий, и мы с подружкой выбрались на сцену под аплодисменты, не забывая махать руками и улыбаться.

— Спасибо за теплые слова, Виктор Сергеевич, — добравшись до микрофона, поблагодарила Оля. — Я еще ни разу перед настоящими моряками не выступала, поэтому очень рада быть здесь!

— Спасибо за теплый прием, товарищи, — поддержал ее я.

Адмирал чинно прошествовал на свое место в первом ряду, а мы выдали пяток разогревочных тематических анекдотов — Оля озвучивала женские реплики там, где они предусматриваются. Никакой пошлятины, само собой — мы же дети, но боцманам все равно досталось — это же морской аналог сухопутного прапорщика, комический персонаж то есть.