— Не спится? — не открывая глаз, буркнул дядя Федя.

— Выспался, а вы завидуйте! — заявил я.

— Чего это я тебе завидовать должен? — зевнув, он сел в кровати и потянулся.

— Потому что у пожилых со сном проблемы, — пояснил я.

— Не знаю как там «пожилые», — ухмыльнулся он, почесав татуировку «за ВДВ» на левом предплечье. — Но лично я всегда сплю как младенец.

— Совесть чистая, получается, — нашел я объяснение.

— Получается так, — улыбнулся он.

Поднявшись с кровати и начав одеваться, я спросил:

— А вы, если не секрет, как пришли к решению в КГБ на работу устроиться?

Дядя Федя приступил к «спецкомплексу» утренней гимнастики и ответил:

— Из армии пришел, а у меня к тому времени жена и двухгодовалый сын. На производство, уж прости за прямоту, мне не хотелось — скучно это. В журналисты да торгаши еще хуже — для первого соображалки не хавало, для второго — совести много. Оставалось в пожарники, милицию или КГБ. Бандитов ловить мне интересней показалось, чем пожары тушить, вот и сократили выборку. Поузнавал — в КГБ зарплата выше оказалась. И вот я здесь, — развел руками.

— Не жалеете?

— О чем? — фыркнул он. — Хорошая работа оказалась, интересная и Родине полезная. Двадцать один год верой и правдой, без нареканий, но с благодарностями и даже госнаградами — значит на своем месте оказался.

— На пенсию скоро?

— Через три года, — ответил он.

— Ко мне в личную службу безопасности пойдете?

— Это которой полковник «дядя Витя» командовать будет? — уточнил он.

— Да.

— Пойду, если возьмешь — всяко интереснее чем у тещи в деревне самогонку пить, — согласился он.

Ништяк, плюс один кадр.

— Наши «пенсионеры» уже товарища полковника одолевают, — поделился он инсайдом. — Что мол за служба будет, да какой конкурс, да какие справки с характеристиками нужны.

— Я бы всех взял, но столько не надо, — вздохнул я. — Надо будет регламент, должностную инструкцию и список требований к кандидатам с экзаменом составить. Но вас, дядь Федь, чисто как своего возьму.

— Вот уж спасибо! — гоготнул он.

Зашипела рация, КГБшник прервал зарядку, ответил, выслушал набор цифр и посмотрел на меня.

— Ага, — подтвердил я. — Пойдемте.

В администрацию вызывают, звонок из Москвы второй категории важности — правительственные работники высшего ранга. Категория первая — мама с папой и родной дед, категория три — силовики, четыре — все остальные.

По бледной предрассветной хмари, под начинающимся дождиком прокатились в администрацию и прошли на пункт связи, где дежурные КГБшник и «лагерная» бабушка-телефонистка выдали нам трубку и покинули закуток.

— Ткачев!

— Здравствуй, Сереженька! — раздался голос моей любимой приемной (де-факто) бабушки Фурцевой.

— Здравствуйте, Екатерина Сергеевна!

— Не разбудила?

— Нет, я после концерта вчера рано лег, как раз нечего делать было, — честно ответил я.

— Ну какой концерт отгрохал, прямо конфетка! — кинулась она меня хвалить. — И гражданская лирика, и «эксперименты», и главное ругательство Советских детей десакрализировал — по телевизору покажем и все, «дура» будут как комплимент воспринимать, — захихикала.

— Просто не хотел, чтобы Оля обижалась, — почти честно ответил я.

И «Дорочку» перепеть жутко хотелось — глубоко иронично получилось, я такое люблю!

— И Филиппу этому блаженному пощечина, — продолжила баба Катя.

— А вы как успели-то? — спросил я. — Там же не смонтировано ничего.

— Я на такой должности все успевать должна, — назидательно ответила она. — Как только самолет приземлился, сразу режиссера твоего и запрягла — давай, хотя бы черновик показывай, он и показал — с главной камеры. Ну а звук… Ну ты сам понимаешь.

— Понимаю, — поддакнул я. — Очень приятно, что вы сном ради такого пустяка пожертвовали.

— Да какой в мои годы сон — три часика поворочалась, уже, считай, хорошо выспалась, — вздохнула она.

— Да какие ваши годы, Екатерина Алексеевна? — послушно запротестовал я. — Главное — не биологический возраст, а сила духа и, так сказать, внутренняя энергия — а у вас и того и другого на десятерых хватит!

— Балабол, — умиленно хихикнула Фурцева. — А ко мне тут, представляешь, целая делегация на прием приходила, из художественных директоров ВИА — у нас их как грибов после дождя развелось благодаря тебе.