— Екатерина Алексеевна очень хорошо к тебе относится, Сережа, — мягко успокоила меня Виталина.

— Разнылся ребенок в строгом соответствии с гормональной перестройкой организма, — вздохнул я. — Извини. Вот для этого и огораживаюсь от всех по-максимуму: чтобы как можно меньше подбивающих на негативные реакции раздражителей было. Все, рабочий режим активирован!

Заседания «клуба зависимых» проходят на базе ДК, в одной из трех комнат для совещаний — здесь у нас несколько составленных столов в окружении стульев. «Пациенты» уже на месте: Алексей, сын ГДРовского куратора, который у нас в совхозе подтянул успеваемость до «четверочек», обзавелся шефством ребят-отличников и был принудительно записан в туристический и радиотехнический кружки; трио падших комсомольцев — Василий, Семен и Жанна. Все трое — на грани вылета за разврат и пьянство, и моя «терапия» стала условием сохранения значков. Колхозники: Матвей, Игорь, Юрий, Степан — алкаши, трудятся на стройках и очень боятся «секретного укола», которым им пригрозили жены. Приглашенные гости — Виктор Сергеевич, отец Виктории Викторовны, доктор наук, его коллега Анастасия Ивановна и парочка их аспирантов мужского пола. Конспектировать будут — вот насколько я крутой.

— А где мой дражайший родственник? — поздоровавшись, спросил я присутствующих.

Они, ясен пень, не знали.

— Ждем три минуты и ставим прогул, — решил я. — Хорошая погода сегодня, да?

— Ребята на озеро пошли, — вздохнул малолетний алкоголик Леша.

— Догонишь, — отмахнулся от скрытой претензии я.

— Опять мозги нам промывать будешь? — буркнула Жанна.

— Если для тебя научно достоверная информация на стыке биологии и психологии приравнивается к «промывке мозгов», тогда да, — подтвердил я.

— Я вчера сорвался, литр пива выпил, — покаялся колхозник Матвей. — Но до этого две недели ни капельки!

— И как ощущения? — поинтересовался я.

— Перед женой стыдно, — повесил он голову. — И все как ты и говорил — будто и завязки не было, те же ощущения.

— Зависимый человек продолжает употребление с того же места, где остановился невзирая на длину ремиссии, — напомнил я одно из основных правил. — И я очень рад, товарищ Матвей, что ты это осознал. Теперь осталось крепко-накрепко зарубить на носу и завязать насовсем, — достал из сейфа папочку. — Но твой прогресс, сам понимаешь, этим обнуляется — снова десять занятий посетить придется.

— Понимаю, — вздохнул он.

В дверь раздался робкий стук.

— Да!

Вошел дядя Андрей:

— Опоздал, — без малейшего сожаления буркнул он.

— Нормально, — успокоил его я. — Проходи, присаживайся.

Он присел.

— Погода хорошая, поэтому ни вам, ни мне долго сидеть тут не хочется, — я подошел к доске, вооружился мелом. — Поэтому сегодня писать и делать упражнения не будем, а просто поговорим. Тема — «негативные последствия зависимости», — вывел название. — Начинаем как обычно — по часой стрелке. Жанна, прошу тебя.

— Да какие «последствия»? — хриплым от курения и склонности к истерикам (и это в двадцать два года!) голосом спросила она, сложила ногу на ногу, откинулась на стуле, почесала в каштановых «химических» кудрях и сложила руки на груди полуторного размера.

Но так-то симпатичная.

— Мне не мешает — ну бухаю, ну и что?

— Так не работает, — вздохнул я. — На вводной лекции я рассказывал в чем разница между склонными к зависимости людьми и всеми остальными. Это жутко несправедливо, однако — факт, и нам с ним жить.

— Ниче не могу вспомнить, — с вызовом ответила она, посмотрев на ноготочки.

— Человеческая память избирательна — старается помнить хорошее и запихивать подальше плохое, — сел на стул и я, сложив руки на столе в замок. — У зависимых это выражается ярче — эпизоды скажем так, «веселого» употребления отпечатываются как следует, провоцируя желание их повторить. Эпизоды употребления постыдные и негативные — напротив, лимбической системой игнорируются в формате «ну было и было, пофигу». Цель сегодняшней беседы — вывести негативные воспоминания на первый план, в противовес провоцирующим тягу к употреблению позитивным. Тебе твое комсомольство нужно?

— Мне-то на него плевать, но батя… — поморщилась.

— Батя — это тоже якорь. Тебе здесь не нравится, равно как и всем нам, но если каждый хоть немножко постарается, время пролетит быстрее, и мы пойдем заниматься реально интересными делами.

— Накатим! — гоготнул колхозник Игорь и испуганно зажал себе рот.

— Это была грустная шутка, но мы не обижаемся, товарищ Игорь, — простил его я.

Молодец мужик — с самого начала терапии держится и на занятиях старается.

— Ладно, — вздохнула Жанна и с вызовом выкатила воспоминание. — Я однажды по пьяни с тремя мужиками за вечер переспала. Но мне понравилось!

— «Беспорядочные половые связи», — вывел я на доске первый пункт. — Они приводят к заболеваниям передающимся половым путем, кризису самооценки, зависимости от дальнейших беспорядочных половых связей и нежелательным беременностям. Еще?

— А еще мне приходится ходить сюда и слушать нотации на комсомольских собраниях! — раздраженно фыркнула она.

— Это у нас проходит по категории «проблемы с Системой». В данном случае — системой социалистической. Систему человек победить не может — можно обижаться на нее сколько угодно, но ей плевать. Так всегда было, так всегда будет — именно поэтому люди умеют приспосабливаться к окружающей реальности. Не хочешь проблем? Не бухай, честно работай, и Родина тебе улыбнется. Дальше.