Пока я занимался этим, големы перебили всю нежить поблизости. И тогда кукловод решил спустить на нас кое-что другое.

Шаги нового монстра я услышал заранее. Гулкий, размеренный цокот. Потом — бормотание. А следом и увидел, кого на нас натравили.

Это существо создали, взяв за основу крепкого, широкоплечего человека, и, как могли, сделали его еще крепче. Налепили мертвую плоть на грудь, спину и шею. Вырвали руки, заменив их огромными, до пола конечностями, сваяными из мертвой плоти. Вместо ног — два толстых, коротких столба. Двухлезвийные топоры, ни один из которых я бы поднять не смог, казались игрушками в руках этого существа.

Создание это было столь же нелепым, сколь ужасающим. Ведь человек, скованный между мертвыми телами, жил. Пусть глаза его были глазами безумца, пусть от человека осталось лишь туловище, к которому жестокий скульптор прилепил куски мертвой плоти, но он был жив, потому что мертвец не будет молить:

— Убейте меня, убейте…

Я отвлекся от починки последнего механизма, и отозвал всех големов, кроме Железного, прочь. Они слишком медленны, особенно если нападут одновременно. Накинутся толпой — хоть один, но попадёт под страшный удар. А механизмы мне нужны, теперь уже — не для продажи, а чтобы и дальше зачищать это чертово логово. Теперь я знаю, зачем этой нежити люди, потому мне придётся упокоить мертвое. Оставить здесь мастера плоти я не смогу, это слишком опасное существо. Дай ему силу — он поработит куда больше авантюристов и прочих людей, и создаст себе армию из подобных существ, и каждый из них будет по-своему испорчен, извращен. И если они будут хотя бы вполовину так сильны, как выглядит крепыш, городу будут угрожать проблемы похуже призраков.

Не знаю, кто в прошлом уничтожил этих тварей: наверное, тот, кто забрал из катакомб големов настоятеля. Но в этот раз, похоже, это придётся сделать мне.

— Убейте, убейте…

А иначе и не получится. Извлечь обезумевшего человека из мертвой плоти не выйдет: я не хирург, а он — не зафиксированный пациент. До городского лекаря я его точно не дотащу.

В чем смысл оставлять этого человека в живых? Самое очевидное: чтобы использовать все его знания. Если не ошибаюсь, человек с архетипом Мастера топоров — очень приличный боец. Вряд ли, будучи убитым, он сможет сохранить хотя бы треть из своих навыков.

Я бросился вперед одновременно с големом… и едва сумел отпрыгнуть, чудом разминувшись с громадным оружием: толстенное лезвие пролетело сантиметрах в пяти от головы. Если бы не замедление времени, я бы оставил скальп по ту сторону топора.

— Убейте…

А вот в целесообразности выполнения этой просьбы я засомневался. То есть, убить человека я могу, только во что он превратится спустя минуту, после превращения в нежить? Думаю, станет ещё сильнее и опаснее. Это по-своему красиво — послать обезумевшего, но живого авантюриста против вторгшегося в твои катакомбы человека, чтобы, если в процессе схватки один прикончит другого, ты всё равно остался в плюсе. Либо в твоём распоряжении оказывается еще одно тело, либо — более сильная нежить, которую своими руками создаст незваный гость.

Эти умозаключения пронеслись за долю секунды. А потом голем ловко перехватил топор в полете, сжав лезвие ладонью. Измененный человек взревел, рванул топор, но выдернуть не смог — голем был ничуть не слабее. Я кинулся вперёд, проскакивая по коридору мимо существа, и полоснул по внутренней части его локтя. Стоит перерезать дистальные сухожилия бицепса, и он уже не сможет махать топорами с той же ловкостью, что раньше.

Впрочем, скульптор, создавший эту машину смерти, анатомию не изучал. Меч скрежетнул по костяной пластине, скрытой под серой кожей.

Ну, тогда и я сыграю грязно.

Голем рванул на себя топор, но вырвать из хватки не смог. Измененный снова зарычал, и попытался атаковать его вторым топором. Железный дернулся назад и едва сумел увернуться — топор пролетел мимо и впечатался в пол. Во все стороны брызнула каменная крошка.

Железная ступня опустилась на древко топора. А потом уже подключился я, успевая за секунду раздать несколько командных приказов, не сосредотачиваясь на каждом подчиненном. Големы сорвались с места: множество крепких железных рук вцепились в одно топорище, в другое. Кто-то повис на предплечье измененного, кто-то попытался разжать пальцы, а кто-то — рубил эти пальцы посеребренным клинком. Механическим воинам удалось вырвать сперва одно топорище из руки существа, потом — другое. Мастер топоров ревел, рычал, но сделать ничего не мог — его прислонили к стене: распяли, расставив руки в стороны. Измененный пытался вырваться, отступить от стены, но у него не выходило.

Я поторопил големов: если кукловод сделает следующий ход, лучше нам к тому времени расправиться с предыдущим.

Железный поднял топор, напрягся и рубанул по локтю монстра. Раздался жуткий визг, но для того, чтобы перерубить руку, понадобилось ещё три удара. Големы сразу же навалились на здоровяка, придавливая к стене плечо отрубленной руки.

По коридору разносился цокот, становясь всё громче. Кукловод сделал свой ход, и я решил рискнуть. Вместо того чтобы рубить вторую руку, следующий удар обезглавил авантюриста. Затем голем поднял свой меч, и вонзил его в грудь измененного. Надеюсь, имеющегося там серебра будет достаточно, чтобы монстр не ожил.

А потом на нас налетела волна измененных. Обычные люди, вероятно, селяне, которым не повезло оказаться вблизи катакомб. Их изменили не так сильно: нарастили когти, зубы, убрали лишние органы, судя по прилипающим к позвоночнику животам. Добавили скорости. Некоторым — срастили ладони с мечами.

Големы приготовились к столкновению, и звон мечей нежити и моих воинов эхом разнесся по коридорам.

Я наслаждался, когда нежить падала под ударами мечей. И даже когда мертвые зажимали големов в углу и рвали на части невероятно острыми когтями, пробивали клинками, чтобы потом погибнуть от серебра на мечах, я не чувствовал себя несчастнее. Победа будет за мной. Именно ради этого драйва я живу, именно ради этого возвращаюсь каждый раз в подземелья, и вступаю в битву с монстрами.