Вспоминает Александр Гребенюк:

«В то время стали появляться малые коммерческие предприятия, и у нас тоже открылось предприятие под названием «Интерлингва». По направлениям деятельности немножко обучение, немножко перевод, и, в общем-то, в чем-то мы дублировали деятельность нашего лингвистического университета. Это давало возможность держаться немного на плаву и поддерживать работу секции. Причем поддерживать до такой степени, чтобы делать горные выезды, на которые необходимы были бензин, снаряжение, и даже питание для студентов иногда удавалось решить централизованно, не обременяя такими расходами детвору.

Мы начали привлекать к работе наших студентов: это была и переводческая работа, и работа экскурсоводами, в том числе с иностранными гостями. Ну и отстраивалась система такого современного горного туризма, в том числе и на склонах Эльбруса. При активном участии наших студентов и нашей промальповской команды была построена хижина, которая много лет носила название «хижина Олейникова» – на северном склоне Эльбруса, на высоте 3700 м, откуда часто начинают восхождение на Восточную вершину. С появлением хижины этот маршрут стал более доступным».

В конце учебного года у нас был первый выезд в Приэльбрусье, в ущелье Адыр-Су [9] . Набралось двадцать человек, и по плану мы хотели сходить всего-то «единичку» [10] , но не дошли – выпало слишком много снега. Моя подруга, которая меня в эту секцию и привела, тогда «сдала» назад, да и я тоже не осталась. Но не потому, что ужаснулась, а потому что меня вновь переманили в легкую атлетику. Как будто звезды неуклонно требовали от меня заняться этим видом спорта – надолго и всерьез.

Секцией легкой атлетики руководил очень интересный, даже весьма специфичный человек – Юрий Иванович Ломакин. Он был силен во многих предметах помимо легкой атлетики, был по совместительству преподавателем астрологии. Коллектив получился очень хороший, к тому же мы занимались не только легкой атлетикой, но еще и умудрялись составлять астрологические карты. Вряд ли найдутся такие атлеты, которое и то и другое способны сделать. А мы могли.

Вот так порой интересные люди меняют твое собственное отношение к самому занятию. В ту или другую сторону, разумеется. Случается и наоборот: вроде наконец нашел дело жизни, а коллектив «подвел». Вот и думаешь иногда – нет, не мое это. Все зависит от людей, которые тебя окружают. Если не все, то многое.

Так я забросила альпинизм и где-то года два посвятила легкой атлетике. Помню, как Александр Гребенюк, встречая меня в коридорах института, в шутку спрашивал: «Ну что, Люда, совсем нас забыла, променяла на других?» Говорил шутя, а глаза грустные, жалел все-таки, видимо.

Звезды звездами, но с легкой атлетикой я распрощалась окончательно и бесповоротно. Вернулась в альпинизм. Стало больше энтузиастов, причем таких, кто серьезно увлекался этим делом. Они не просто хотели ходить в горы ради удовольствия. Появилось желание двигаться вперед в альпинизме как в спорте, получать альпинистские разряды. А советская система альпинизма была очень строгой. И даже после развала СССР получить разряд было крайне сложно. Для того чтобы закрыть очередной разряд, нужно было осваивать все более сложные маршруты. Мы стали планировать, куда нам выезжать, – так, чтобы по альпинистским ступенькам двигаться наверх. Кто-то из нас уже третий закрыл, кто-то даже ко второму подбирался. Я же в секции закрыла второй разряд с превышением [11] .

Вспоминает Александр Гребенюк:

«Мне часто приходилось видеть Люду, как она со своими товарищами занимается в секции легкой атлетики, и я всегда немного ревностно смотрел на нее: вот, увели у нас перспективного спортсмена. Ну а потом, как говорится, не было бы счастья, а вот внешние обстоятельства сложились в нашу пользу. Тренер по легкой атлетике решил пожить и поработать в Индии. Он ушел из института, а члены секции остались беспризорными. Кафедра, конечно, выделила нового тренера по легкой атлетике, однако тот прямо заявил, что регулярная секция будет работать только у альпинистов. И он порекомендовал им всем пойти ко мне. И тогда к нам в секцию пришло около шести человек, и Люда в том числе.

И случился некий перелом в альпинизме, скорее – в настрое на это дело. Все стало серьезнее, стало круче, и я с радостью замечал, что когда мы выбегали на Машук на тренировки, то я уже был не в первой тройке, как обычно бывало раньше, а уже в лучшем случае в десятке. Эти сильные мальчишки и девчонки, которые пришли из секции легкой атлетики, владели прекрасной подготовкой. И они также были полны неподдельного энтузиазма. Начались тренировки на Спартаковских скалах на Машуке, начались горные выезды, в том числе и в межсезонье, в достаточно серьезных, суровых условиях.