– Хреново твой Ромка работает, если ты ничего не знаешь.

– Не знаю чего? Давай, не заставляй меня гадать, выкладывай.

Молчу. Смотрю, изучаю. По любой мелочи стараюсь зацепиться за то, что именно происходит. Новый игрок появился? Левенко сам всё это устроил и не отчитался?

– Что именно произошло в тот день? – спрашиваю сдержано. – Как всё было?

– Ты же не хотел знать, – Артём дергает плечом. – Сказал, что самого факта тебе хватит.

– Теперь хочу.

Мне было достаточно осознания, что я собственными руками довел Лизу до выкидыша. Может, не от стресса, но… Если бы не эти чертовы разборки, всё могло бы быть куда проще и безопаснее для её беременности.

– Я был с Лизой, когда ей стало плохо. Она своим врачам говорила про то, что беременна и это выкидыш, – Рязанов перечисляет сухо, по-деловому. – После я позвонил Роме, он отчитался, что Лиза в порядке. Отдыхает после операции, приходит в себя.

– Он подтвердил выкидыш?

– Он сказал: «Всё нормально, вырезали без проблем». Уж прости за терминологию, врачи те ещё мясники… В чём конкретно проблема, Демид?

– А ты позвони Левенко и узнай, что конкретно вырезали Лизе. Потому что выкидыша не было. Она все ещё беременна.

От меня.

Не могу поверить, всё боюсь ошибиться.

Не так понял, не разобрал её слова правильно.

Потому что… Прикрываться благими намерениями не получается, в голове пульсирует одно и то же.

Не достоин я такого счастья.

Даже если хотел как лучше, всё равно – не достоин.

Но сделаю так, чтобы мой ребенок ни в чём не нуждался, всё у него было. Лиза не хочет меня подпускать – я лезть не буду. Но не значит, что просто забуду об этом.

Теперь ещё больше сил и желания разобраться.

Больше не лажать.

Пора заканчивать.

Даже если сложно, нужно додавливать. Мне слишком много времени понадобилось на то, чтобы разобраться. Привыкнуть к новым условиям, влиться в чужие порядки.

Это как прыжок с пропасти в озеро с пираньями. А ты ни плавать не умеешь, ни по воде бегать.

Но ничего, разобрался. За последние месяцы я пипец каким специалистом стал. В том, куда вообще не хотел лезть. Всё, чего я хотел – спокойная жизнь с любимой женой. Но глупец, что поделать.

С подростковой иллюзией верил, что мы будем вместе и ничего нас не разлучит. И ничего больше не важно. Оказалось – сила куда важнее, если ты хочешь защитить свою семью.

– Ты папашей станет? – Артём таращится на меня, а после расплывается в широкой улыбке. Хлопает меня по плечу. – Поздравляю.

– Рано и зря. Лиза не хочет, чтобы я приближался к малышу.

– А я не тебя поздравляю, я – себя. Есть шанс, что мой друг перестанет хрень творить, и включит инстинкт самосохранения. Да ладно, Дём. Не смотри так. У тебя миссия превратилась в самоубийственную. А так будет повод выгрызать себе жизнь, а не просто утащить отца за собой. В конце концов, должен же ты увидеть, как Лизка спор проиграет.

– Какой спор?

– Я же ей давно говорил. Ребенок будет – вылитая Лиза. А она что-то про рецессивные гены рассказывала.

Будет, уверен.

С теми же гипнотическими зелеными глазами.

Или нет.

Главное, чтобы малыш в порядке был. А остальное – такая мелочь.

Давно такого заряда уверенности не чувствовал.

Всё решу.

Ради них.

– Ты прости, – взмахиваю рукой, указывая на синяк Артёма. – Но с выкидышем получилась странная штука. От мысли что ты меня зачем-то подставил – накрыло. А ты знаешь, как я себя винил…

– Знаю. С Левенко узнаю, что там было. Мы решили всё?

– Решили. Спасибо, – возвращаю Рязанову ключи от машины. – Больше брать не буду.

– К Лизке не поедешь? Почему?

– Она не хочет меня видеть. Я не буду ей стресса добавлять своим присутствием.

– Все месяцы беременности будешь держаться подальше? Как тогда ты её собираешься возвращать? Надеешься, что лет за пять она не разлюбит и примет с распростертыми объятиями?

– Я же объяснял, что…

– Да-да, ты говорил. С Лизой всё закончилось, возвращать ты не хочешь. Только не ври ни мне, ни себе. Ты же первым делом захочешь с ней дальше жить.

– А это не важно, Тём, чего я хочу. Лиза не захочет.

У меня нет права ничего требовать у неё или надеяться, что мы забудем всю эту ситуацию. Такое не забывают и не прощают. Тем более, не моя девочка со стальным стержнем внутри.

Самая сильная из всех, кого я встречал.

Я цеплялся за наш брак, не был способен отпустить вовремя. Так, чтобы это почти не коснулось Лизы. Чувствовал себя загнанным зверем, который не может свою самку защитить.

Только ни один зверь до подлости не опускается, а я – да.