– А теперь, деточка, расскажи мне всё. Просто так не ночуют в больнице вместо того, чтобы с мужем праздновать. Поругались?
– Расстались, - бормочу, старательно избегая прямого взгляда. – Ох, а мы можем пока не говорить про мою беременность? Я не хочу, чтобы кто-то узнал. Иначе нас просто так не разведут, а я хочу не затягивать.
– Развод? Прям сразу?
Сразу. Потому что даже если Демид решит не спешить с разводом, то я хочу получить свидетельство прямо сейчас. Такого предательства, унижения – я никогда не смогу простить.
Нет ни одного оправдания моему мужу.
Пусть мы сразу разойдёмся, и на этом всё закончится. Я хочу как можно быстрее перешагнуть через это и двигаться дальше. Душу и сердце быстро не излечить, но на жизнь можно набросать грубые швы, чтобы продержаться до восстановления.
– Так странно, - Серафима Ивановна хмурится, неодобрительно поджимает губы. – Только вчера твой ненаглядный звонил мне, спрашивал о тебе, а сегодня уже разводитесь.
– Демид звонил вам? Зачем?
Глава 4
– Серафима Ивановна, что хотел мой муж?!
Я подскакиваю на стуле от нетерпения, сжимаю пальцами край стола. Вся кровь отливает от лица, кожу покалывает ледяными иголками. В голове ни одной идеи, зачем я понадобилась Демиду. Да ещё и звонить моему начальству, хотя мужчина обычно не интересовался происходящим в больнице.
Демида раздражало то, что у меня странный график, и мы часто работали в разное время, хотя я очень старалась подстраиваться. Муж внимательно слушал мои рассказы о новом аппарате или дебошире-пациенте, но в сам процесс не лез.
Только один раз.
Нет…
Нет!
– Вы меня уволите, да? – спрашиваю дрожащим голосом, читая сожаление в глазах женщины.
Ведь это Юсупов меня устроил сюда. На практику я попала случайно, с помощью моего преподавателя. А вот на интернатуру меня не брали, предлагали подождать год или два, когда у них будет больше мест в программе.
А мне так здесь понравилось! Современная аппаратура, довольно много операций – что ещё нужно для опыта? Ну, и зарплата была очень хорошей за счет платных услуг.
В других подобных больницах места уже отдали знакомым. Меня все предупреждали, что без врачей в семье будет сложнее найти хорошее место. Так и случилось. Всё, что мне предлагали, было в старых клиниках без каких-либо перспектив.
Наверное, я всё же плохой врач, если не всё равно, где лечить.
Но я так расстроилась, когда мне отказали, по-детски расплакалась, потому что мне было важно это! Я так мечтала, видела уже себя в белом халате с вышитой эмблемой. И все мои мечты разбились… А Демид, впервые на моей памяти, растерялся и не знал, что со мной делать.
– Хорошая моя, – шептал успокаивая. Гладил по волосам, позволяя портить его дорогую рубашку пятнами от туши. – Может, поедем куда-то? Развеешься.
– Нет.
– Что мне сделать? Давай, малыш, поговори со мной. Как мне тебе помочь?
– Никак.
– Ну, хочешь я тебя устрою туда? Договорюсь об индивидуальной интернатуре?
– А ты… – впервые подняла голову, посмотрела на мужа, как на Божество. – Ты можешь такое?
– Попробую.
Пообещал, а уже на следующий день для меня создали лишнее место в программе.
Спустя время я заявилась к мужу, кусала губы и говорила, что чувствую себя ужасно. Это ведь не моя заслуга, а лишь блат. Думала попробоваться на ординатуру в другое место, чтобы я сама… Сама смогла! И меня хотели как специалиста, а не жену Юсупова.
– Я попросил тебя взять на испытательный срок, – спокойно ответил муж, не отвлекаясь от компьютера. – Уволить они могли в любой момент. Если предложили работу – значит, ты сама их впечатлила.
– Правда?
– Не имею привычки врать своей жене.
Беременная любовница – лучшее доказательство, что такая привычка о мужа была. Но тогда я верила! И так счастлива была, никто не делал мне подарка лучше.
А теперь Демид решил и это отобрать…
За что он так со мной? Почему?
– Так, – замглав хмурится, протягивает пачку салфеток. Я только сейчас понимаю, что начала плакать. – Для гормонов рановато.
– Простите, – сиплю, сдерживая всхлипы. Я ведь не только из-за работы плачу, так обидно за каждый его поступок. Всё накатывает разом, вырываясь слезами. – Я не…
