Шрифт:
– Поплыли отсюда, - говорит Одаевский и, забросив мои руки себе на плечи, быстро гребет к яхте.
Мужчина помогает мне выбраться из воды и закутывает меня в огромный махровый халат.
– Поужинаешь со мной? – спрашивает, надевая на себя точно такой же халат, как у меня. – Пойдем.
Одаевский проходит вперед, заходит в одну из комнат. Я послушно иду следом.
Мне неловко от того, что я повела себя, как пугливая истеричка. Медузы – моя фобия с детства. С тех пор, как одна из этих мерзких тварей больно ужалила меня во время одной из поездок на море с родителями. Тогда даже в больницу пришлось ехать, потому что нога опухла и болела.
– Я боюсь медуз, - зачем-то оправдываюсь, проходя в комнату.
– Это я уже понял.
В комнате накрыт стол. Мужчина отодвигает стул, помогая мне сесть. Опускается на второй стул, разливает по бокалам вино.
И тут меня накрывает внезапной догадкой. Яхта, стол… Такое спонтанно не организуешь. Неужели, он устроил эту поездку не только для того, чтобы заработать еще больше денег на полезных связях? Он думал обо мне, когда планировал это? Строил планы?
А, может, это его привычная история? Не зря же в каюте та огромная кровать?!
Вряд ли, дело именно во мне. Он просто всех баб так соблазняет. И рассчитывает, что получит меня, эксплуатируя отработанную схему?
Хм, милый, тебя ждет жесткий облом. Потому, что я сдаваться не намерена.
Глава 25
Марк.
Мне в ней нравится все. От пухлых губ до кончиков пальцев. Будто кто-то специально создал эту прелесть, не забыв учесть каждую мелочь, которая может быть, хоть чуточку, мне важна. Даже то, как она облизывает пальцы, не стараясь выглядеть презентабельно и удерживая запеченную курицу в руке, вызывает во мне больше эмоций, чем все женщины до нее вместе взятые.
Если бы еще, она не была такой упрямой и неприступной…
Каждый раз чувствую себя малолетним пацаном, когда она, вильнув бедрами, проплывает мимо. Коснуться пальцами шелковой кожи… Потрогать это чудо… Кажется, я превращаюсь в одержимого.
– Красивый закат, - улыбается моя одержимость, глядя на солнце.
– Ага, - отзываюсь, не в силах оторвать взгляд от ее лица.
Схватить ее в объятия и целовать, пока этот упрямый рот не послал меня к черту.
Стоило подумать, как она облизнула губы, а меня, будто, ошпарило кипятком. Член дернулся, не опускаясь ни на минуту, пока она рядом.
И все бы ничего, протянуть только руку. Я могу заставить ее. Я могу настоять, она и сама меня хочет, я же чувствую, вижу, как дрожит, стоит лишь коснуться. Но… не могу… Уже тысячу раз пожалел о том, что ляпнул ей тогда сгоряча. Вроде бы взрослый мужик, а повел себя, как малолетний придурок. С ней всегда так, мозг отшибает напрочь.
– Ты часто тут бываешь? – спрашивает, повернувшись и глядя мне в глаза.
– Нет, у меня очень мало свободного времени.
– Обидно, наверное?
В глаза мне заглядывает, чуть склонив голову набок. Пальчиками виноград перебирает, отщипывает одну виноградинку и в рот кладет. Издевается, блять. А, ведь, я не железный. Даже от купания в прохладной воде не полегчало. Тело горит, будто его на вертеле поджаривают.
– Не знаю, я об этом не задумывался, - говорю осипшим от волнения голосом.
Знала бы ты, детка, как действуешь на меня. Башню сносит от одного твоего взгляда.
– Тебе нравится? – спрашиваю, лишь бы что-то спросить и не пялиться на ее губы.
– У моего отца была почти такая же яхта, - говорит, сверкнув глазами.
В такие мгновения она похожа на дикую кошку. Безумно сексуальную кошечку, которую мне до боли в паху хочется разложить на этом столе. Прикрываю глаза. Делаю глубокий вдох, выдыхаю и открываю глаза. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как она задумчиво грызет ноготь.
Будто, я не знаю, о чем ты думаешь, малыш. Все мысли написаны на твоем прекрасном личике. Думаешь, забрал ли я яхту твоего отца вместе со всем остальным? Нет, милая, этого добра мне не нужно. Скорее всего, посудина Аралова скоро уйдет с торгов и пополнит коллекцию какого-нибудь идиота, уверовавшего в то, что это принесет ему удачу. Никогда не верил в это дерьмо. Но дураков в мире хватает.
– Спрашивай, - говорю ей, когда истерзанный ноготь все-таки обиженно хрустнул.
– Что? – отбросив размышления, словно, вспоминает о том, что не одна.
– Если хочешь что-то узнать, спрашивай.
Она убирает руку от лица, но закусывает губу. Невысказанный вопрос так и повис между нами. Вероника упрямо отворачивает голову и смотрит на уходящее солнце. Ее кожа, покрытая легким румянцем, в отблесках последних лучиков солнца, словно, светится изнутри. Во взгляде столько решимости, отчаянного сопротивления, что я готов схватить ее за плечи и трясти, пока не вытрясу всю эту упрямую чушь из ее головы.
Как ты не понимаешь, принцесса? Тебе некуда деваться. Блять, да я и не отпущу тебя!