Он надел костюм. Светлый летний костюм: серые брюки, голубой пиджак, рубашка без галстука, чуть расстегнутая у ворота. Прошелся гелем по волосам, поправил триммером контур небритости.

Она шла от метро, поглядывая в телефон. Деловая, чуть уставшая, быстрый шаг. Леха увидел ее первым, смотрел не отрываясь. Подняла глаза, увидела, дернулась, замерла. Парень, шедший сзади, чуть не налетел на нее, благо, она вовремя опомнилась. Леха ехидно улыбнулся про себя. Что, не ожидала, да? Мы еще и не так умеем. Сделал пару шагов ей навстречу, аккуратно наклонился, поцеловал в щеку:

– Привет, – протянул белые розы.

– Привет, – она уже пришла в себя. – Цветы?

– Угу. Если мешают – подаришь актерам.

Улыбнулась, взяла его под руку. Ну чем не пара?!

Постановка в театре Сатиры отличалась эмоциональным накалом. Режиссер убрал все возможные детали, оставив только грубые штрихи, отсылающие к обстановке. Одинокая железная кровать на сцене, дающая понять, что действие происходит в личный покоях короля. Цепь на ноге, намекающая на темницу.

Да, собственно, даже костюмов не было. Все актеры были одеты в черное. Это позволяло оторваться от условностей и окунуться в мир страстей, актуальный и в XVII веке, и сейчас. Особенно силен был образ королевы-матери, созданный мужчиной. Никаких трансгендерных намеков. Просто актер блестяще воплотил женские тоску и отчаяние. Тут и Леха аплодировал искренне.

Татьяна же была просто восхищена происходящим на сцене. Ее взгляд был прикован к действию, и Лешка мог не стесняясь ее рассматривать: это ему было интереснее, чем спектакль. Она задыхалась от восторга и украдкой утирала слезы. На финальных овациях она вскочила и аплодировала стоя. Отнесла свои розы королеве. Вернулась, посмотрела на Лешку горящими от восторга глазами:

– Они не мешали, я просто…

– Я понимаю, – кивнул, улыбнулся.

До метро шли не спеша, наслаждаясь послевкусием от спектакля.

– Спасибо! Я не ожидала, что это будет так…

– Ярко?

– Да! Несмотря на черные костюмы и пустую сцену. Ты прав. Ярко!

– Да, в театре Сатиры вообще стараются передавать именно эмоции. Как раз этого они и добиваются, убирая детали. Хотя, – чуть сменил тон, – я все же люблю академического Шекспира. Но королева, бесспорно, был шикарен!

Татьяна удивленно на него посмотрела.

– Что?

– Ничего… Я просто не ожидала…

– Чего? Что я знаю разницу между академической и режиссерской постановкой? Или что понимаю, чего добивался Райкин?

Она шумно выдохнула и покачала головой:

– Я чуть не забыла! Мы же умные!

– Ага! – Леха шутливо задрал подбородок. – И красивые!

Татьяна остановилась, ошарашенная, посмотрела на него, открыв рот, и засмеялась. В голос засмеялась!

Довел ее до самого подъезда. Внутрь не заходил. Чутье подсказывало, что лучше не спешить и сегодня на чай не напрашиваться. К тому же, ночью у него был заказ.

Татьяна так же замерла у памятной тяжелой двери:

– Чувствую себя школьницей, – пожала плечами она.

– Вернуться домой не позже девяти? – усмехнулся Леха.

– Вроде того, – Татьяна растерялась.

– Ну, значит, иди, – он даже не пытался ее поцеловать. Просто стоял и смотрел в ее красивые, растерянные глаза.

– Значит, пойду, – чуть бодрее, чем хотелось, ответила она.

Леха наклонился и поцеловал. В щеку. Так же, как и при встрече.

– Спокойной ночи, – отступил на шаг назад.

– Спокойной.

Она хотела его удержать. Это было видно. Хотела, но запрещала себе.

Леха улыбнулся, развернулся и пошел к метро. Он умеет ждать.

***

Татьяна: Вспомнила, где ещё видела королеву! Он снимался в «Острове»!

Татьяна: Привет!

Посмотрел на часы. 6:37. Вернулась с пробежки и решила написать. То есть, она всю ночь думала… Пусть не о нем, а о спектакле, но о спектакле, на который ее пригласил он! Леха победоносно улыбнулся:

Леха: Доброе утро! Не смотрел «Остров».

Татьяна: Как так? Его на каждом углу показывали.

Леха: Ну вот так.

Татьяна: Ты не много потерял.

В ответ смайл.

Леха: Уже раздразнила, поищу в интернете.

Татьяна: Хочешь, вместе посмотрим? Собирались же в кино.

Опа! Вот это поворот!

Леха: Хочу.