Таня искренне удивилась, что, оказывается, ее не виноватой считают, а наоборот, вроде как она им одолжение сделала. Пока думала, что ответить, в комнату с папкой бумаг вернулась тетя Света.

– Жень, нашла. Правда есть. Вот. Мы у нотариуса делали.

– Ага! Ну так вы и без меня ее продать можете. Но если я в Москве буду, то могу и сам приехать.

– Ты опять куда-то улетаешь? – зацепилась за более важную для нее тему тетя Света.

– Да тут короткая командировка, через неделю вернусь. Мам, – будто что-то вспомнил Женя, – а ты на майские как? С нами?

– Ой, Жень. Надо будет на Танину ногу посмотреть, – тревожно посмотрела на Татьяну тетка. – Если будет сама ходить, то с вами. А если вот как сегодня…

– А что сегодня?

– А сегодня ее на крыльцо на руках заносили. Я ж ее беспомощную одну не оставлю.

– Ох, Татьяна, поправляйся, – еще раз вздохнул Женька, видимо, желавший не столько здоровья родственнице, сколько свободы матери.

– Я постараюсь! Не все так страшно.

– Ага, мне тоже показалось, что просто мальчику Татьяну поносить хотелось.

Женька заржал в голос, а Татьяна покраснела.

– Ну ладно, сынок. Отключаюсь я. Мы тогда тебе позвоним, расскажем, что там с машиной.

– Ты, главное, спроси, как у твоей Степановны машина называется.

– Синяя?

– Синяя.

– Хорошо, пока сынок.

– Пока, мамуль. Я позвоню завтра.

Он звонил матери каждый день. Татьяна поражалась этой сыновьей чуткости. Тетя Света отключила телефон, вытащила одну из бумажек:

– На, держи, – протянула ей. – Этот же мальчик твой машиной занимается? Алексей?

– Леха, – зачем-то поправила Татьяна.

– Угу. – тетка внимательно смотрела на нее из-под очков, думая, судя по всему, совсем не о машине.

***

У Лехи утро субботы было плотно занято тренировками. Но Татьяна этого не знала. Ждала до одиннадцати, чтобы написать:

Татьяна: Привет. Женя согласен продать машину. Вообще очень легко отнесся. Так что да. Мне, наверное, будет проще, не восстанавливая, продать.

Ответил не сразу. Вовсе не хотел заставлять ее нервничать. Просто был занят.

Леха: Привет. Проще. Но сильно дешевле. Если восстановить, тысяч пятьсот-пятьсот пятьдесят можно просить. Если битую продавать – вряд ли и триста возьмешь.

Татьяна: Уф. Поняла. Может, я с Ильей напрямую поговорю? Чего я тебя дергаю?

Леха: С Ильей?

Татьяна: Ну Рыжий. Он же Илья?

Леха: (много смеющихся смайлов) Да, Илья. Лучше через меня.

Ну да. Лучше через тебя. Потому что для них я твоя женщина. Вздохнула, фыркнула.

Татьяна: Ок. Напиши ему. Пусть пришлет цены, или что там обычно оговаривают?

Леха: (улыбающийся смайл) Напишу. Ты как? Как нога?

Татьяна: Нормально. Как у тебя прошла консультация?

Леха: Прошла.

Татьяна: Хорошо.

Леха: Я напишу позже. (подмигивающий смайл)

Вышел из чата. У него началась следующая тренировка. Но Татьяна этого не знала.

Она пыталась работать, но ничего срочного или нерешенного не было. А рутину делать было скучно, да и незачем. Тетя Света хлопотала на кухне, прошлась по дому с тряпкой, сбегала к соседке и, в конце концов, села у телевизора с вязанием. Татьяна тоже открыла ноут, хотела посмотреть сериальчик, но интернет был так себе. В конце концов, она бросила, едва посмотрев две серии. Попробовала читать, но после аварии от длительного напряжения болела голова, и книгу она тоже отложила.

Изнывала от такого непривычного для нее безделья. Пыталась спать, но не вышло. Поэтому, когда услышала сигнал мессенджера, очень обрадовалась. Не думая о том, от кого сообщение, подхватила телефон. Демидов Алексей. Да. Он у нее был записан именно так. Посмотрела пару секунд на экран блокировки, скривилась, открыла мессенджер. В сообщении фото костыля. Легкий, алюминиевый, регулируемый по высоте, с удобной пластиковой опорой для локтя.

Леха: Смотри, что нашел.