— Правды! — разом охнули восставшие, словно единый организм, мечущийся в горячечном бреду.

— Как вам доказать, что цитадель не держит в подвале сомнов? — спросил Уман.

— Покажите! Покажите нам! Да! Мы должны увидеть своими глазами.

Вперед выступило несколько бунтовщиков бандитского вида, вертких, с хитрыми лицами. Но приличная одежда выдавала в них революционных агитаторов. Впрочем, в этой сутолоке никто не нашел бы доказательств.

— Это все требования? — сдержанно осведомился Уман.

— Нет! Гильдия шахтеров требует повышения оплаты труда! — выступили вперед еще несколько человек.

— Это не к Охотникам, — заставил их замолчать Уман. — По вопросу сомнов — это все ваши условия?

— Да.

— Прекрасно. До конца дня организуйте делегацию из представителей Квартала Ткачей и Квартала Торговцев. Мы покажем вам все подвалы цитадели. Охотникам нечего скрывать!

«Уж так и нечего! — подумал Джоэл. — То, что вы скрываете, не поймут обычные работяги. Да и я не понимаю. Пока что».

На какое-то время воцарилась тишина, оседавшая пылью на грязной мостовой. Только ветер носил пепел и пожарные команды пробивались в изолированные районы, чтобы остановить пламя. Охотники стойко держали оцепление, готовые в любой момент кинуться в атаку. Но противники отложили таран, оставив настороже несколько вооруженных групп. Большая же часть сгустилась вокруг импровизированных лидеров, они совещались и, похоже, совсем не боялись, что военные подгонят пушки: на площади скопилось слишком много охотников, а любой взрыв уничтожил бы не только людей, но и ворота. «Все понимают, шельмы», — зло думал Джоэл, облизывая спекшиеся от напряженного молчания губы.

Делегация собралась, к счастью, довольно быстро, даже не успел зажечься Красный Глаз, только Желтый немного померк. От шахтеров и ткачей выступали активисты движения рабочих. Они-то вечно и зачинали стачки, доказывая измотанному трудовому люду, что им живется хуже всех. Пожили бы месяц-другой в шкуре охотников без нормального сна и отдыха… Но официально считалось, что это высокооплачиваемая служба, более почетная, чем у покрытого пещерной грязью шахтера или ткача, отравленного цеховой пылью.

— Мы готовы! — объявили бунтовщики. И группа из десяти человек чинно вышла вперед. Охотники расступились, позволяя им пройти. На пропускном пункте каждого тщательно обыскали, но оружия никто не припрятал.

— Остальным предписываем разойтись! — провозгласил Уман.

— Нет! Только после того, как они вернутся живыми! — ответили лидеры восстания.

— Принято! — неожиданно пошел на сделку Уман. — Разрешаем остаться двадцати процентам собравшихся.

— Пятидесяти! Останется половина! Не меньше! — настояли лидеры, непонятно как собираясь подсчитывать точное количество соратников.

Джоэл старался запомнить их, зная, что после подавления бунтов этих безрассудных смельчаков зарежут в собственных постелях, по-тихому, под предлогом обращения в сомнов. Оставалось надеяться, что такую паскудную миссию не поручат ему для доказательства верности цитадели. Подумать только! Еще утром он едва не устроил революцию внутри собственной организации! Джоэл не верил себе.

А время все шло и утекало в вязкой неизвестности. Вскоре охотников разделили на две группы. Их с Ли и Энн отправили на крыши вокруг площади, Батлера пропустили в цитадель к врачам. Он отпирался и не хотел идти вместе с другими ранеными, но Энн убедила его, что уличные бои уже закончились. Джоэл надеялся: они не соврали другу.

Желтый Глаз постепенно сменялся Красным, должно быть, Змей здорово веселился, наблюдая, как его «игрушки» уничтожают друг друга. Змей Хаоса и раздора… не иначе, все от его козней. Но Джоэл достаточно прожил на этом свете, чтобы узнать: все зло в самих людях, а Змей просто обнажает его через оживление кошмаров.

Но, бродя по окрестным крышам Квартала Охотников в сопровождении военных арбалетчиков, он в сотый раз хотел крикнуть своему вечному врагу: «За что ты все это с нами делаешь? Зачем послал к нам своего Вестника?»

Так тянулась омерзительная пауза на крышах, ожидание с мечами и гранатами наготове. Делегаты от рабочего народа выискивали что-то в цитадели. В это время людской поток начал постепенно редеть и иссякать. Мародеров и откровенных бандитов хватали и уводили в темницы военные. Доставалось и тем, кто вовремя не выбросил запрещенное для гражданских оружие, например, арбалеты. На площади у ворот цитадели оставались наиболее активные протестующие. Они никого больше не атаковали, только держали плакаты. Часть из них объявила спонтанную голодовку до конца разбирательств. Другие все еще готовились в случае крамольных находок или ареста делегатов штурмовать ворота. Они совещались, украдкой передавая записки и оружие. Джоэл видел все это усиленным стимуляторами зрением. Охотники снова обкололись ими до предела, обновляя дозу каждые два часа, чтобы эффект продержался достаточно долго. В таком состоянии они сумели бы дать отпор недовольной толпе, и восставшие этого испугались, постепенно растекаясь по замершим улочкам полуденными тенями. «Усовершенствованный» охотник стоил десятка необразованных, необученных бунтарей. К вечеру на площади их скопилось около сотни, они заполняли все свободное пространство. Среди них мелькали даже женщины, позабывшие о домашнем очаге и детях. Впрочем, многие из них трудились на фабриках не меньше своих мужей. Теперь наравне с мужчинами они сжимали булыжники и вывороченные из заборов доски с торчащими гвоздями.