— Твой друг позавтракает с нами? — гостеприимно отозвалась Ида, уверенным движением разбивая яйца над сковородкой. Будто не она поведала только что страшную правду, будто не она сидела в подвале каждую ночь.

Неестественный покой умирающих окутывал кухню. Все они еще пытались радоваться, следовать милым ежедневным ритуалам, заведенным в счастливых семьях. Пытались поддерживать иллюзию жизни, забывая, что они обречены.

— Нет, меня ждут дома, — сразу же отказался Джоэл и намного тише добавил: — И в пекарне… Надеюсь, тоже.

Батлер увел из кухни, затворив дверь. Ида старательно гремела сковородками и тарелками. Для случайного наблюдателя ничего страшного в доме не происходило, и только хозяева и их невольный гость знали, какая их всех постигла катастрофа.

— Джо, ты ведь поможешь? Ты знаешь что-то про Бифомета Ленца, ты видел вблизи Вестника Змея, — срывающимся шепотом просил Батлер. — Я… Я больше не могу так. Каждый день с ней — это мое счастье. Но каждая ночь возле подвала и ожидание утра — проклятье. Я не могу спать, не могу думать ни о чем другом. Пожалуйста, Джо!

— Батлер, Иду нельзя оставлять в подвале.

Джоэл ежился, растирал предплечья, безотчетно удивляясь, почему изо рта не вырываются клубы белого пара. Только отчасти он понимал, что в помещении на самом деле тепло, даже душно.

— Я понимаю. Но я не отдам ее на опыты в психушку! Я же знаю, что там делают с людьми, — сгибая и разгибая сводимые судорогами пальцы, ответил Батлер.

— Но иначе нельзя.

— Нет! Я думал, мы друзья! Ты слышал ее, слышал все насчет нашей Цитадели.

После встречи с Энн у Джоэла и самого не осталось ни капли доверия к Цитадели, а, услышав рассказ несчастной Иды, он начал постепенно понимать, из-за чего мог повеситься предшественник Умана Тенеба и какие тайны отравили бывшего друга.

Бифомет Ленц… Секта аристократов, во главе которой стоял талантливый ученый-гематолог, оказавшийся воплощенным кошмаром Вермело. Или все обстояло как-то иначе. А как — предстояло выяснить, Джоэл чувствовал, что от этого зависит судьба их мира, остатков человечества. Стена разрушалась, город выжимал из себя последние ресурсы, замыкаясь на свои ужасах, как змей, пожирающий собственный хвост.

— Слышал, значит… надо думать. Но я не могу ничего обещать. То, что я узнал от Иды сегодня, ценнее всего, что я раскопал до этого в городских архивах, — задумчиво протянул Джоэл, косясь на дверь кухни, обычную, деревянную со стеклами, не стальную, как в подвал. — Впрочем, у нас, кажется, появился шанс узнать, что входит в состав стимуляторов.

— Бифомет Ленц разработал их! Это его изобретение! — напомнил Батлер. Джоэл кивнул, охотно веря. Теперь испытания препарата, очевидно, перешли во вторую стадию. Про Энн и ее метания ему рассказывать не хотелось, чтобы не усугублять переживания друга.

— Но от них ускоряются обращения. Или же… Или же… Не знаю. Но постараюсь узнать, — растерянно отозвался Джоэл. На плечи наваливался новый непомерный груз ответственности, а пол уходил из-под ног, доски превращались в размокшую грязь болота. И похоронным колоколом позвякивала забавная погремушка.

— Я вернусь завтра. Может, послезавтра, — пообещал Джоэл.

— Возвращайся… Джо, я боюсь, у нас не так много времени, — ответил Батлер, плечи его совсем поникли, болезненно выпирали из-под бурой рубашки ключицы. — Поэтому я и прибежал к тебе, когда заметил: каждую ночь превращения Иды длятся все дольше, человеческий облик не возвращается после сигнала пробуждения. Сначала я думал, что мне так только кажется, но последние пять дней я засекал по часам… У нас нет времени!

— Батлер, завтра кое-что решится. Я надеюсь, это будет нашим спасением, — пообещал Джоэл, дотрагиваясь до руки друга. Тот закивал, наивно, почти по-детски. И хотелось повеситься от своего доверительного спокойного тона, которому так часто верили люди, хотя он на самом деле не мог помочь. Но и сказать об обреченности Иды — невыносимо. У них с Батлером еще оставались дни рядом друг с другом, дни хрупкой надежды, радости от обретения невозможной для охотника семьи.

«А сколько отведено мне таких дней? Нам… с Джолин и Ли, — ужаснулся Джоэл, покидая запыленную лавку, но встряхнул головой: — Много, конечно, много. Ведь никто из нас не обращается. Много дней, никак иначе».

Чтобы хоть немного успокоиться, он решил вернуться через Квартал Ткачей. Постучаться в пекарню, крепко поцеловать Джолин, обнять ее, потом пойти в Квартал Птиц и все-таки подарить ей новую певчую птицу, чтобы наполнить ее дом мелодичными трелями, чтобы просыпаться под них, а не от сигнала с башен. Вместе с Джолин. Да, именно за этим он шел в Квартал Ткачей. Но получил лишь новое потрясение.

В районе все еще работали чистильщики, медленно грузя на скрипучие ветхие тачки разрубленные куски кошмаров, выброшенные из Ловцов Снов. Джоэл застыл на Королевской Улице, немо наблюдая за беспросветной работой угрюмых стариков: грубые кожаные перчатки с неторопливой обстоятельностью ворочали части уничтоженных химер. Слишком знакомых. Химер старой пекарни, где не осталось никого, кроме Джолин. Обломки ее кошмаров.