— Его что, прессуют там быки старшие?

— Не могу утверждать, скажем так, не исключаю. Воспитатели вроде нормальные, я с ними тоже поговорил, они ничего такого не замечали. Но я как бы обозначил, что ребёнок не совершенно заброшенный и если что, можно полную сумку огрести.

— Да, это правильно. Это отлично… Но, дядя Юра, как его вытащить оттуда? Может, Ефима попросить?

— Ефим не полезет, тем более, это же не город, а в районе он, по большому счёту, не такая уж большая шишка. Связи у него есть, конечно, но, боюсь, не захочет он связываться.

— Но попробовать всё равно можно.

— Попробую, конечно, но просто реально смотрю на вещи. После суда может и поможет, а сейчас нет. Но я с ним поговорю. Прямо сейчас и позвоню. Ладно тогда, а то поздно будет. Давай, выздоравливай, завтра созвонимся.

— Дядь Юр, надо дятла искать…

— Какого дятла? — удивляется он. — Для чего?

— Того, который тук-тук да стук-постук. Кто-то из наших, сто процентов. Самойлова тогда принесло не спроста ведь. Теперь Корней. Казалось бы, откуда узнал, как думаешь?

— Да я уж думал, но не могу ничего придумать. Тех, кто знает, по пальцам можно сосчитать.

— Ну, так давай сосчитаем, а то придётся нам постоянно симптомы снимать, вместо того, чтобы болезнь лечить. Ты подумай и завтра давай покумекаем.

Утром я иду на физио, а потом направляюсь в горком, благо от больницы всего пять минут пешком.

— Здравствуйте, Эльвира Марковна, — приветствую строгую секретаршу. — Ирина Викторовна у себя?

— Её нет, присаживайтесь, — делает она вид, что не узнаёт. — Видите, здесь очередь.

— А когда она придёт?

— Я не знаю.

Старая грымза. Присаживаюсь, что делать… Сижу. Время идёт, а Новицкая нет. Но зато заглядывает старая подруга Лена Иванова.

— О! Егор! — восклицает она, и глаза её делаются огромными, как блюдца. — А сказали, что ты бандитов ловил, что в тебя стреляли, а теперь ты в реанимации…

— Всё чистая правда, — подтверждаю я с широкой улыбкой. — Ну, кроме реанимации, конечно.

Она тоже расплывается в улыбке, радостной и искренней. Хорошая девчонка, честное слово. Чисто по-дружески говорю, без задней мысли, без подтекста, тем более, она собиралась замуж за этого дурачка мента и альфонса-многоженца. Как она вообще на него клюнуть могла? Ну ладно, любовь зла, полюбишь кого угодно.

— Новицкой нет? — спрашивает она.

— Нет, — качаю я головой.

— Ну, пошли пока покурим, и ты мне всё-всё расскажешь. Эльвирочка Марковна, я Брагина ненадолго заберу, а вы его на то же самое место в очередь поставьте, пожалуйста.

Эльвира не реагирует, вглядываясь в бумажки на столе. Я встаю и непроизвольно морщусь, прижимая руку к груди.

— Но если товарищ ранен, при исполнении долга, — говорит строгий мужик из очереди, — мы его разумеется вперёд пропустим.

— Спасибо, товарищи, — реагирует за меня Лена и утаскивает из приёмной.

— Ну, как вы тут живёте? — спрашиваю я, когда мы заходим на маленькую кухоньку. — Кажется, сто лет не виделись. Ты замуж-то вышла?

Она тут же мрачнеет и, закуривая, пошире открывает окно. Поворачивается ко мне спиной и, глубоко затянувшись, выпускает лохматое облако дыма в створку.

— Прости, Лен, — говорю я извиняющимся голосом. — Но если честно, вот как на духу, твой Суходоев такой урод. Блин, он тебя вообще недостоин. Как он смог тебя окрутить-то? Я вот честно, до сих пор понять не могу. Разве тебе такой мужик нужен?

— А они что, — отвечает она по-прежнему глядя в окно, — на дорогах валяются? Такие, как ты что-то на меня не слишком-то много внимания обращают. Так что, как говорится, бери что дают…

— Да брось, Лен… — блин, дёрнуло же меня за язык про свадьбу спросить, капец, тупица. — Лен, ну, ты что. Ты ведь красивая, умная, таких как ты…

Я кладу руку ей на плечо…

— Так, ну хватит, — тут же раздаётся за мной голос.

Блин! Это залёт. Который по счёту уже?

— Ирина Викторовна! — резко оборачивается Иванова, и на лице её читается испуг. — Здравствуйте…

— Брагин, — устало выдыхает Новицкая. — Быстро ко мне в кабинет.

— Здравствуйте, Ирина Викторовна, — говорю я.

— Лен, — игнорирует она меня. — Не в службу, а в дружбу, сделай кофейку, а? Эльвира моя отраву варит, а не кофе.

Иванова, ещё не оправившаяся от внезапного появления начальницы молча кивает. Смех да и только.

— Застращала ты народ, — заявляю я с усмешечкой, когда мы выходим в коридор.