— Я сама могу пройти и без твоей помощи, — огрызаюсь я, но ему все равно.

Машет рукой, словно отрезая мои возражения и поворачивается к пирогу. Вынимает из подставки большой нож и отрезает себе кусок. Вдыхает аромат мяса и вгрызается в пирог своими зубами, ест, как голодный, словно его не кормили весь день.

— Артем, — возмущаюсь, вскакиваю с места, — Чай хотя бы налей, — и застываю посреди кухни. Я предлагаю ему чай?! Этому чудовищу?!

Сажусь обратно на стул, смотрю, как исчезает в руках мужа пирог:

— Весь день не ел, не было времени, — говорит тот и неожиданно улыбается. Улыбка открытая, задорная, я такую видела у него только в период ухаживания, — Вкусный пирог, мама редко печет такие, ей больше сладкие нравятся. Спасибо.

— Пожалуйста, — ворчу я и иду в комнату к дочери, где они с бабушкой читают какую-то сказку, — Даше пора ужинать и спать, завтра в садик, уже поздно.

Наталья Геннадьевна поднимает на меня понимающий взгляд и целует Дашу в макушку:

— Можно, я сама ее в садик отведу завтра? Пожалуйста, — добавляет она.

— Если Даша не против, — пожимаю плечами.

Я не в восторге от такой бабушки, но вижу, что внучку та полюбила всей душой. У Даши никого нет кроме меня, пусть будет бабушка, ребенку нужны близкие люди.

Провожаем с дочкой нежеланных гостей, долго стоим в прихожей, пока они одеваются, словно специально медленно, оттягивая свой уход. Артем помогает матери с пальто, мне приятна его галантность. Одергиваю себя, не хочу замечать в нем, что-то, что может понравиться мне.

— Завтра пятница, я хотел бы забрать Дашу на выходные к себе, — говорит Артем и с вызовом смотрит на меня, — И мы с тобой договорились, завтра пришлю машину за тобой.

— Артем, давай, ты не будешь строить из себя совсем другого человека, — морщусь я, но Даша дергает меня, чтобы не нервничала. Здорово видимо я ее тогда напугала своим недомоганием.

— Рита, я не буду спорить с тобой, просто прими, как факт, — зло говорит муж, — Утром клиника, вечером на все выходные едем ко мне. Или можешь отпустить со мной Дашу. Поедешь, принцесса? — садится перед дочкой на корточки, берет ее ручки в свои большие руки.

— Только с мамой, — тут же пищит Дашка и я тяжело вздыхаю.

— Может дождемся суда и тогда ты будешь забирать дочь? Не слишком много ты хочешь, Артем? Мое отношение к тебе не изменилось, — говорю ему, с вызовом смотрю в глаза. Вижу, как они темнеют от ярости, но он себя сдерживает. Встает с корточек и наклоняется ко мне.

Его губы в опасной близости от моего лица, дыхание опаляет кожу, от него приятно пахнет цитрусом и морской свежестью. Я вдруг вспоминаю этот запах, который был мне когда-то родным и долго ассоциировался с предательством после.

— Не провоцируй меня, Рита, я не белый и пушистый медвежонок, — говорит строго Артем, а Дашка хихикает. Завожу вверх глаза, показывая, как мне это все надоело.

— В клинику я схожу сама, все равно собиралась встать с Дашей на учет, чтобы был свой постоянный врач, а к тебе мы приедем на день в субботу и не останемся, — пытаюсь отвоевать нам с дочкой хоть немного свободы. Не хватало еще мне снова зависеть от мужчины, пусть даже от пока еще не бывшего мужа.

— Упертая, — сквозь зубы произносит Артем, — Мы с мамой уже давно наблюдаемся в этой клинике, там хорошие врачи. Я хочу, чтобы Даша была прикреплена к ней, ну и ты за компанию.

— Делай, как хочешь, — огрызаюсь я, снова повышая голос.

— Мама! — возмущается Дашка.

— Рита, — качает головой ее бабушка.

Все против меня, вот угораздило.

— Ой, а мы торт в машине оставили, — вспоминает Наталья Геннадьевна, — Пойдем Артем, принесешь.

— Не нужно, — начинаю я, но снова ловлю строгий взгляд, а Дашка уже прыгает рядом, словно торта никогда не ела.

Они уходят, а Артем возвращается минут через пять обратно. Держит в руках коробку из известной кондитерской. Протягиваю руку, забираю торт, будь он неладен.

— Рита, я знаю, что ты меня не простишь. Все, что я сделал — это моя вина, но давай ради дочки зароем или хотя бы спрячем топор войны. Если хочешь меня наказать, придумай другой способ, — говорит Артем и уходит, а я стою у открытой двери и смотрю ему вслед. Слишком просто, Артем, слишком все просто, забыть все, не вспоминать, отпустить — это слишком кажется простым. Но у меня были мама, папа, дом — ты всего меня лишил. Забыть не получится, никак.