Вместо того чтобы заниматься общими рассуждениями о шизофрении, позвольте представить вам г-на Э., мужчину, которому был поставлен диагноз шизофрения и который много лет провёл в психиатрических клиниках. Каждый понедельник он пунктуально появляется в 8 часов утра у двери службы социального обеспечения, чтобы получить своё еженедельное пособие по инвалидности.

Пока он входит, меня информируют о том, что его неоднократно госпитализировали, а сейчас в очередной раз рассматривается вопрос о его госпитализации, потому что он постоянно докучает городским властям маловразумительными жалобами. В его деле я нахожу упоминание о том, что он много раз заявлял в полицию, обвиняя службу социального обеспечения в мошенничестве при выплате ему пособия.

В его досье содержится свыше сорока таких заявлений. Надо сказать, что его заявления неубедительны, так как в них трудно найти логику. Пока он входит в комнату, я замечаю, что рост у г-на Э. более шести футов, он крупного телосложения, движется медленно и представительно, говорит низким голосом, отличается экспрессией и, как мне показалось, некоторой агрессивностью. Ниже приведена дословная запись разговора г-на Э. с Дэном и мной, в переводе со швейцарского диалекта немецкого языка.

Г-н Э.: Я ищу работу в городе, в частном производстве с временным офисом.

Арни: Какую работу вы выполняете?

Г-н Э.: Это зависит от того, что они выпускают.

Арни: Понимаю.

Я одобрительно киваю, чтобы он продолжал говорить, хотя не знаю, что подразумевается под словом «они».

Г-н Э.: У меня не хватает терпения. Они не дают мне денег на отпуск. Тем не менее я провожу отпуск дома.

Арни: Да.

Г-н Э.: Работаю, вникаю… Я часто пишу в криминальную полицию, чтобы получить помощь и деньги. Сидящий здесь начальник социальной службы (кивает в сторону Дэна) опасен. Он читает… газеты. Газеты больше ко мне не приходят. Он и страховщики воруют у меня деньги. У меня нет времени на работу. Я занят…

Говоря это, г-н Э. подаётся вперёд, агрессивно размахивая руками передо мной и Дэном, а потом откидывается на спинку стула, делая вид, что слушает. Затем он снова подаётся вперёд и, обращаясь ко мне, рассерженно продолжает говорить.

Г-н Э.: Они бесчестные, они вредные, им требуется помощь, проверьте их, а не просто проинспектируйте, помогите им.

Через равные промежутки времени примерно в шестьдесят секунд он раскачивается вперёд-назад на стуле. Характерная фраза, которую он произносит, откидываясь назад звучит так:

Г-н Э.: У меня нет времени на работу. Она мне совсем не нравится. Теперь я в отпуске.

СТРУКТУРА ПРОЦЕССА

Трудно понять г-на Э. в терминах сознательное и бессознательное, поскольку всё, что он делает представляется бессознательным. Если, однако, отказаться от этих понятий, мы сможем задать вопросы, на которые получим более результативные ответы, которые мы сможем учесть в работе. С каким процессом он себя отождествляет? Какой процесс он считает происходящим вовне, а какой — происходящим с ним?

Он отождествляет себя с отпускником. Ему не нравится работать, и у него нет на это времени. Он рассержен на городские власти за то, что не дают ему отпускных денег. Этот «отпускник», скажем, его первичный процесс, с которым он себя отождествляет. Его вторичный процесс, с которым он конфликтует и который переживает, как происходящий вовне, это «вредный» социальный работник. Власти плохие, обкрадывают его и нуждаются в помощи. Отпускник хороший, а власти, по его мнению, плохие. Важно отметить, что г-ну Э. только «другие» кажутся ущербными; сам же он, отпускник, в порядке. Мы вернёмся к этому описанию позже.

БЕЗОБЪЕКТНЫЕ ПРОЕКЦИИ

Не следует думать, что в действительности власти настолько ужасны, как воображает себе этот пациент. Разумеется, многие люди недолюбливают органы городской власти, потому что с некоторыми из них трудно иметь дело.

Власти г-на Э., однако, не отождествляются с отдельной группой или индивидом. Эти власти — некое «поле», идея, часть его психики, так сказать, повисшая в воздухе и ожидающая встречи с объектом. Любой человек, критикующий его или не согласный с ним, может и будет играть роль этого органа власти.

К примеру, он сказал, что Дэн, директор службы социальной помощи, нехороший человек. Но через две минуты, когда я напускаю на себя строгий вид и называю г-на Э. ленивым, я сам становлюсь представителем критикуемой власти, и Дэн освобождается от этой проекции. Г-н Э. защищается от меня, когда я укоряю его за нежелание работать.

Арни: Полагаю, вы немного ленивы.

Г-н Э.: Этот человек Дэн — очень хороший опекун. Он будет заботиться обо мне, пока мне не исполнится 65. В полиции говорят, он действительно хороший. Он должен позаботиться о том, чтобы я дожил до 65 лет.