Работа с процессом в целом

В разгар депрессивного эпизода г-жа Р. отождествляется с состоянием гнева и отчаяния по отношению к жизни, которая не даёт ей молодости, прежних удовольствий и физических возможностей. Несмотря на то, что бывают моменты, когда она переключается и, похоже, нуждается в помощи, в целом она настроена против жизни.

Пока мы не разобрались в структуре её процесса, мы вынуждены взять на себя незанятую часть её паттерна. В паттерне г-жи Р. незанятая часть — это целитель, пытающийся вернуть её к жизни. Находясь в подавленном, раздражённом состоянии, она тем больше отвергает помощь, чем чаще слышит о ней. Чем больше она отталкивает помощь, тем в большей степени отвергает вторичную просьбу о помощи и тем активней социальный работник, психиатр, психотерапевт, больница и полиция вовлекаются в попытки оказать ей помощь.

Это неправильный и опасный замкнутый круг, поскольку, если мы постоянно выступаем в роли помощников, ей так и не предоставится случай помочь себе самой, и она постоянно будет выступать в роли депрессивного пациента, который хочет умереть. Но, если достаточно хорошо понимать структуру процесса, чтобы переключаться с одного процесса на другой, можно переломить данную ситуацию.

Пытаясь в течение примерно двадцати минут оказать помощь и предпринимая различные подходы, я решил поддержать процесс умирания, поскольку всё остальное приводило к отрицательной обратной связи. Итак, я разыграл её первичный процесс лучше неё, надеясь, что она подхватит процесс социального работника, направленный на помощь и поддержку. Опустив глаза, я медленно заговорил подавленным тоном.

Арни: Теперь я готов уйти. Ничего не помогает, ничто не меняется. Хочу побыть в одиночестве и всё обдумать. Так или иначе, ничего здесь не поделаешь. Слишком плохо.

Г-жа Р.: Нет, я рада, что вы здесь.

Я заметил, что это её первый позитивный отклик, и я искренне удивился, увидев, что мой план так быстро сработал.

Арни: Правда?

Г-жа Р.: Да. Потому что вы для меня незнакомый человек, и мне очень помогло, что я смогла поговорить с вами о таких сокровенных вещах. Мне даже становится лучше, когда я говорю о себе (хихикает).

Социальный работник: Г-жа Р., я впервые вижу, как вы смеётесь!

Арни: Дайте мне чашку кофе. Я долго здесь пробыл, и мне пора идти.

Социальный работник не заметил, что я делаю, и сказал:

Социальный работник: Арни, вы не видите никакой возможности помочь ей? Останьтесь!

Г-жа Р.: Да! Вы не видите никакой возможности помочь мне? Теперь мне действительно было бы очень интересно, если бы вы сказали мне что-либо обнадёживающее!

ОЦЕНКА И ПРОГНОЗ

Я остался ещё на несколько минут и поработал с ней таким образом, чтобы передать ей ответственность за её будущее. Вспомните, что некоторое время тому назад она говорила: «Терпеть не могу говорить… почему вам кажется, что вы должны мне чем-то помочь? Я этого не жду». Теперь её позиция полностью переменилась, и она говорит: «Я рада, что вы здесь… мне очень помогло, что я смогла поговорить с вами о таких сокровенных вещах. Мне даже становится лучше, когда я говорю о себе».

То, что я принял на себя роль подавленного и отчаявшегося человека, помогло г-же Р. воспринять вторичный процесс, процесс жизни и заинтересованности в помощи и терапии. Улыбка на лице человека, находящегося в состоянии сильной хронической депрессии, — это позитивная обратная связь. Однако, следует отметить, что одной из причин её оптимизма послужило то, что я выдохся, пытаясь ей помочь. Я не просто играл роль подавленного человека. Сначала, как и все окружающие, я действительно хотел ей помочь. И, только убедившись, что это трата времени и энергии, я и в самом деле смог разыграть, что устал от попыток помочь.

То, что она улыбнулась впервые с тех пор, как пришла в службу социальной помощи ещё не повод для оптимизма. Г-же Р. понадобилось бы продолжить подобное лечение в сети служб социальной помощи. Это означало, что всех необходимо было бы проинформировать о характере её процесса и проинструктировать по поводу того, как следовать этому процессу. Поскольку это был единовременный семинар по супервизии, подобный инструктаж оказался невозможным. В этих обстоятельствах её процесс безнадёжности и отчаяния продолжился. Менее чем через год ей удалось покончить с собой.

ДЕПРЕССИЯ КАК СПОСОБ КОМПЕНСАЦИИ

В 1980-х годах состояние депрессии и отчаяния следовало рассматривать не только в качестве компенсации иудео-христианской традиции, но также и компенсации самой психотерапевтической парадигмы помощи и целительства. Не каждый пациент укладывается в данную парадигму. Фактически попытка помочь пациенту, первичный процесс которого выражается в отчаянье — это опасная затея, основанная на неподходящей парадигме и плохой рабочей гипотезе, поскольку желание помочь ещё сильнее поляризует вторичный процесс, и терапевт создаёт ситуацию, в которой работнику помогающей профессии постоянно приходится сталкиваться с сопротивлением. Более того, оказание помощи клиенту, первично не заинтересованному в помощи, приводит к несоответствию цели и усугублению изоляции клиента.