Через два дня к Кате пришел врач, о котором говорил Алексей Владимирович. В красивой шапочке с космическими рисунками, зеленой форме и со смешным человечком, который был вышит на кармане его униформы, Федор Федорович сразу понравился девочке. Он долго рассматривал результаты МРТ, анализы, куда-то звонил, консультировался.

– Солнышко, можно осмотрю твою спину? – спросил он у девочки, которая с любопытством глядела на него.

– Хорошо. – Она послушно легла на бок.

Теплые шершавые пальцы заскользили вдоль позвоночника и, наконец, нащупали то, что искали.

– Здесь не болит? – спросил врач.

– Немного, когда нажимаете. А что там?

Полина стояла рядом и молилась про себя: «Пусть скажет, что все хорошо. Пусть это все будет досадная ошибка».

– Полина Викторовна, а пойдемте-ка, дам приз для вашей смелой девочки. – Он внимательно посмотрел Кате в глаза. – Катя, ты же любишь сюрпризы?

Та заулыбалась и кивнула.

Федор Федорович взглянул на мать.

«Поняла, все поняла. Так и не научился скрывать правду», – подумал с горечью.

Полина судорожно вздохнула, поцеловала дочь и вышла в коридор с врачом.

– Пройдем в кабинет.

Она молча шла за ним. В этот момент ненавидела его спину, дурацкую шапочку и форму. Сейчас он разрежет скальпелем ее жизнь на «до» и «после». А Саши нет рядом, чтобы защитить их и принять на себя весь удар.

– Садитесь. Хотите чаю? Нет? Ладно. Итак, полагаю, нам нужно как можно скорее удалить новообразование целиком. Оно слишком мало, чтобы заниматься биопсией отдельного фрагмента, если понимаете, о чем говорю.

Полину затрясло.

– Да, я в курсе. У родственников была онкология.

– Не утверждаю, что это именно злокачественная опухоль. Нужно посмотреть. Но с операцией медлить не советую. Предлагаю следующий вариант. Завтра мы подготовим все бумаги и переведем вас с Катей в детский специализированный центр. Послезавтра, если все будет нормально, сделаем операцию.

– Но… Здесь, в этой больнице, мой муж. Он в реанимации. Нельзя ли нам остаться?

– Как только он придет в себя, сможете навестить его. А пока терять время не стоит. Там у нас хорошее оборудование, поверьте, так будет лучше.

Их перевезли на следующий день.

– Мама, мы едем домой? – весело спросила девочка. – Папа уже там?

– Нет, малыш, папа еще в больнице, но скоро поправится. А нам надо в другую больницу.

– Зачем? Там лучше? Там мультики показывают?

– Да, родная, там будет хорошо. Про мультики не знаю, но спросим, обещаю. – Полина улыбнулась.

Катя зашла в палату, держа маму за руку. Две пары детских глаз внимательно уставились на них.

– Привет! – Катя смело сделала шаг вперед. – А тут мультики показывают?

Девочки, сидящие на кроватях, переглянулись.

– Да, только вечером.

Пока длилась операция, Полина ходила по коридору.

– Не волнуйтесь. Федор Федорович хороший врач, – услышала за спиной женский голос и обернулась.

К ней подошла стройная симпатичная девушка. На руках она баюкала мальчика, который постоянно вздрагивал и беспокойно мотал головой во сне. Девушка прижимала его к себе и что-то шептала на ушко.

– Он и нам делал операцию, – продолжила она. – Ничего страшного, сядьте.

Полина уже давно отвыкла от этого «мы, нам», когда речь идет о ребенке. Ей всегда хотелось поправить говорившего. Но не сегодня. Здесь, когда твой ребенок лежит за широкой белой дверью, ты мысленно с ним. Каждое движение хирурга, каждый его вздох ощущается тобой настолько остро, что пугаешься этого. Здесь можно говорить «нам», «мы», потому что ты сейчас в одной лодке с ребенком, пуповина вновь натянута, и ты изо всех сил стараешься ее сохранить.

– Вы давно тут? – Полина обвела взглядом стены больницы.

– Уже полгода. – Девушка вздохнула. – Но скоро обещают выписать. Коля поправляется. Только от лекарств ему всегда плохо. А у вашей девочки что? Лечение уже назначили?

– Нет, ждут пока результатов операции. Как это все нелепо. Катя с отцом попали в аварию. Переломы, а потом нам сказали, что у нее опухоль. Саша, мой муж, до сих пор в коме, он даже не знает, что дочка сейчас на операции, что я больше не могу, что…

– Тихо, тихо, – успокаивающе прошептала девушка на ухо Полине. – Дочка ваша ведь все чувствует. Пусть не слышит вас сейчас, но понимает, что волнуетесь. Перестаньте, возьмите себя в руки, покажите ей, что вы спокойны и уверены. Поверьте, ей сейчас страшнее, но она держится. Помогите ей.