— Мы можем дать тебе парочку настоящих уроков по плаванию, и тогда ты сможешь плавать, когда захочешь.

— Правда?

— Правда.

— Посмотри на Кэша, как он двигает руками. А теперь отпусти его и плыви ко мне.

— Я не могу! — визжит она.

— Доверяй себе, — говорю ей я.

Мона отпускает Кэша, дрыгает ногами и напрягает руки.

— У меня получается! — стуча зубами, кричит она.

А затем бормочет:

— Я замерзаю.

И у меня из груди вырывается громкий, резкий смех. Здесь так чертовски холодно, что у меня яйца вжались в живот. Кэш хватает ее за талию и подплывает ко мне.

— Пойдем погреемся.

Я забираю ее у Кэша, и она обвивается вокруг меня, прижимаясь ко мне своими голыми сиськами. Я уже не чувствую такого холода, он тает не только снаружи, но и внутри меня.

Мона прижимается ко мне всю обратную дорогу до дома.

Я неохотно усаживаю ее перед камином, наши лица так чертовски близко, выражение ее глаз говорит мне, что она хочет быть любимой, почувствовать настоящее прикосновение мужчины.

И будь я проклят, если не хочу быть тем, кто ей это даст.

— Я принесу полотенца, — говорю я, убирая ее руки со своей шеи.

Когда через несколько минут я возвращаюсь, Мона уже сидит в снятом со спинки дивана пледе, и держит в ладонях фруктовый сидр. Мне навстречу идет Кэш и берет себе полотенце. Я запахиваю свое вокруг бедер и протягиваю еще одно Моне. Она оборачивает им голову, поставив свой напиток на стол.

— Спасибо. Не только за полотенце, но и за то, что за одну ночь вы показали мне больше, чем я испытала за всю свою жизнь.

— Мне еще столько всего нужно тебе показать, — говорит ей Кэш, наливая нам обоим выпить.

— А можно включить какую-нибудь музыку, вроде той, что играла в клубе? — спрашивает Мона, и ее лицо оживляется.

Я пожимаю плечом, глядя на Кэша.

— Конечно.

Кэш открывает список воспроизведения и синхронизирует его со встроенной системой. Из динамиков по всей комнате начинает звучать музыка. Мона кутается в плед, словно в тогу, залпом выпивает свой напиток и начинает танцевать. У нее нарушена координация движений, руки, ноги и волосы мечутся сами по себе, но это чертовски очаровательно.

— Потанцуй со мной, — говорит она, потянув меня за руку.

Она обворожительна, беззаботна, не зацикливается на том, чтобы держать себя в руках, и чтобы ни одна прядь волос не выбилась из ее идеальной прически. Все, о чем она думает, тут же слетает с ее губ, и это как глоток свежего воздуха.

— Я не хочу отсюда уезжать, — вздыхает Мона, покачивая бедрами. Я разворачиваю ее, зажимая под мышкой, и девушка смеется.

— Это хорошо, потому что я тебя не отпускаю, — бормочу я.

Кэш сидит и смотрит на нас, на его обычно угрюмом лице играет улыбка.

После еще пары песен я замечаю, что на мою милую островитянку подействовал алкоголь. Остекленевшими глазами она смотрит на мои губы и покусывает свои.

— Думаю, наверное, нам стоит уложить тебя в постель, — заявляю я.

Единственное, что мне хочется сделать, это показать ей, что она должна чувствовать, когда ее трахает настоящий мужчина, но еще слишком рано — слишком хреново, когда она пьяна.

— Я и правда чувствую легкое головокружение, — Мона трет пальцами глаза. — Может, просто немного вздремну.

Я подхватываю ее на руки, и она прижимается к моей груди.

— Ты пахнешь летним дождем, — закрыв глаза, выдыхает она.

— Кэш, принеси, пожалуйста, немного воды и две таблетки аспирина.

К тому времени, как я поднимаюсь по лестнице в ее комнату, Мона глубоко дышит, ее глаза закрыты. Я никогда раньше не испытывал такого удовлетворения. Мне не хочется ее отпускать. Это безумие — испытывать такое сильное влечение к кому-то, кого ты только что встретил, но она пробуждает во мне защитника и будоражит внутреннего зверя.

Я кладу ее на кровать, но Мона не убирает своих рук с моей шеи. Когда я опускаю на нее взгляд, она смотрит на меня снизу-вверх.

— Колт…

— В чем дело, островитянка?

— Ты меня поцелуешь?

«Пиздец».

— Всего один раз, — добавляет она, сдвинув брови.

Я высовываю язык, чтобы увлажнить губы.

— Куда мне тебя поцеловать? — спрашиваю я.

— Везде, — вздыхает она.

«Двойной пиздец».

— Но прямо сейчас…, — Мона наклоняется и прижимается своими губами к моим.